Николай Захаров - Смутные времена. Книга 6

– Герр начальник, это не та бумага, вот ваша листовка-пропуск,– Котов попытался исправить оплошность, но было поздно, немец попался дотошный и каракули его изучал со всем прилежанием.

– Могила купца первой гильдии Васильева Федота Евстигнеевича, один метр, правый ближний угол ограды, если встать к надписи лицом. Что это означает?

– Это мой родственник, герр начальник, он похоронен на кладбище, здесь в Можайске и моя мутер, оставила под оградкой мне письмецо. Это я записал, чтобы не забыть. Мы с ней так переписываемся. Большевики папаню в Сибирь сослали, канал рыть, а я убежал,– наплел с перепугу Котов, вполне убедительно.

– Ты есть коммерсант и твой родственник купец? Почему тогда ты воюешь против Великой Германии?– немец не спешил возвращать план нарисованный Котовым, продолжая его изучать.

– Я не воевал, герр начальник. Я в плен хочу сдаться. А автомат мне выдали. Отказаться было нельзя,– Котов стоял уперевшись лбом в бревно и потел от страха.

– Ты есть лжец. Врун,– немец развернул Котова к себе лицом и сунул ему в подсохший нос ствол Вальтера.– Говори правду, свинья, или мы будем тебя резать на ремень.

– Я не вру, герр начальник…– начал Котов и тут же получил зубодробильный тычок кулаком в челюсть. Немец ударил почти без замаха, но на пальцы у него был натянут кастет и челюсть у Котова выскочила от удара, перекосив лицо. Урка попытался заорать, но получил удар под дых и, согнувшись, защелкал вывихнутой челюстью. Однако немец в своем ремесле дознавателя был парень-дока и следующим ударом слева, вернул челюсть на место. Она, правда, при этом треснула слегка в нескольких местах, а дышать Котов вообще перестал, так как гортань ему забило кровью и слюной.

– Ты есть врунишка и лгунишка,– ласково произнес немец, схватив Котова за ухо и потянув его голову вверх. Ухо затрещало, пытаясь вывернуть из скальпа корни и новая боль, перекрыв предыдущие, приподняла Котова на цыпочки. Ударом в промежность, немец закончил первый раунд допросный и Котов упал ему под ноги, вертясь ящерицей и схватившись руками за причинные места. Опрокинутое ему на голову ведро холодной воды, помогло справиться со стрессом и он отполз к стене, скрючившись и затравленно оглядываясь.

– Курт, неси веревку, будем вешать эту свинью,– распорядился между тем немец. Отдав команду на русском.

Курт браво дернулся и вернулся через минуту с мотком веревки. Без дополнительных команд он соорудил на одном ее конце петлю и, прицелившись, ловко перебросил второй через стропилину, почти над головой Котова. Петлю Курт набросил ему на шею и, затянув до упора, оглянулся на офицера.

– Ну, – офицер подошел к Котову, стоящему на коленях. Будешь говорить правду, свинья?– Котов поспешно закивал, поняв, что ценности спрятанные на кладбище в Смоленске, скорее всего в ближайшее время ему могут не понадобиться. Вообще могут больше никогда не понадобиться. А вот жизнь спасти могут, если как следует подать информацию.

– Герр, нашальник,– прошамкал он разбитыми губами, еле ворочая сломанной челюстью.– Это план клада. Там зарыто золото. Много. Килограммов пять. Кольца, браслеты, сережки, брошки. Это правда, герр нашальник. Я – вор. Украл золото у комиссаров-большевиков. Хотел стать при вашей власти коммерсантом.

– Опять лжешь,– немец потянул за веревку, поднимая Котова на ноги.– Где?– сунул он лист бумаги в лицо "мазурику" и тот понял, что если скажет правду, то его повесят /если поверят/, а если соврет, то повесят за то, что соврал.

Немец впился в его глаза, немигающим взглядом и Котов прошамкал:

– Это было шпрятано на Шмоленшком городшком кладбище, но мой кореш мешяц назад вше от туда жабрал и ждет меня каждый вторник на вокзале с 10-ти до 11-ти. Герр нашальник, я отдам вам золото, мою долю, не нужно меня вешать,– немец презрительно скривился и кивнул Курту.– Свяжи эту свинью и заткни ему портянку в рот. Проверим, что там за кореш его ждет в Смоленске на вокзале,– Курт, не снимая петли с шеи Котова, этой же веревкой, скрутил ему руки за спиной, связав их так, что тот зашипел от боли в перетянутых кистях.

– Где тот офицер, с которым ты прибыл из Москвы?– спросил немец, наблюдая, как Курт вяжет ему руки.

– Он ушел в Можайшк,– соврал Котов, которому почему-то не захотелось сдавать майора с Винтом.– Меня оштавил здешь, шказал, чтобы ждал. Завтра обещал быть,– Котов приготовился получить очередную взбучку, но немец презрительно усмехнулся и опять кивнул Курту. Тот, похоже, научился понимать своего командира без слов, потому что тут же подтянул Котова слегка вверх и зафиксировал с вывернутыми руками, привязав перекинутый через стропилину конец к посиневшим его кистям. В рот он старательно запихал Котову грязную, вонючую тряпку и тот засопел, едва дыша забитым кровью носом.