Дмитрий Леоненко - Кементарийская орбита

– Молодых?

– Ага. Никого старше двадцати пяти не забирали.

– Ну и чему удивляться? – я хмыкнул. – Может, в Нориле будут раньше нашего. Тоже работа, и хоть с голоду не сдохнут. Хотя… жалко девчонок, – я не стал договаривать очевидного – что ждет отобранных даже не норильский бордель, а, скорее всего, лишь пьянка лагерной администрации.

– Погодь, – Айян приподнял руку. – Кольцевик был знаешь чей?

Я пожал плечами.

– Неужели арбитражный?

Айян ухмыльнулся.

– Бери выше, – он закатил глаза.

Я лишь покачал головой.

– Арктаны? – предположил наугад.

– Выше, – со значением повторил Айян. Я отвернулся. Настроение было не то, чтобы играть в загадки.

– Орбиталь, – раздалось за моей спиной.

Невеселый смешок вырвался из груди, перейдя в кашель.

– Конечно, – выговорил я, откашлявшись. – На ХЕПОС-Монтажной среди персонала эпидемия острого вирусного спермотоксикоза. А так как все бордели Кито поражены сетевым дарвином и закрыты на профилактику с инвентаризацией, спейсеры обращают свой спутниковый взор на далекий Талнах.

– Смейся, смейся, – обиженно ответил Айян. – За что купил, за то и продаю. Кольцевик видели многие, девчонок в офис гоняли – вот за это ручаюсь. А про орбитальщиков – черт знает.

– Идешь на кормежку? – сменил я тему разговора.

– Рановато, – Айян привычно покосился вправо, затем, спохватившись, вынул айдим.

– Постоим, – я пожал плечами. Лучше уж отстоять лишних пару часов в очереди, чем успеть аккурат к показавшим дно котлам. И без того корректируемые в сторону уменьшения рационы упрямо не хотели соответствовать в количестве попадаемым в файлы лагерного начальства цифрам.

Однако вспомнилось другое срочное дело. Я выудил из тумбочки смену белья, прошел к раковине – слава богу, свободной в это время суток. Подтвердив расход воды с айдима, сунул замызганную одежду под кран, тонкая струйка мыльного раствора разбрызгалась по ткани. Засек время и принялся тереть штанины друг об друга, пытаясь отчистить вьевшуюся грязь.

– Б… Пошел ты в баню со своей стиркой, – посоветовали с соседней койки, когда брызги грязной воды долетели до нее. Я промолчал, снова глянул на айдим. Выделенное на умывание время истекло, а водный лимит – нет, и кран снова выдал струю воды. Что ж… по крайней мере, одежда стала чуть чище, чем была. Отжав барахло, я пристроил его на краю койки, понадеявшись, что никто не скинет его на пол за время моего отсутствия.

Час спустя мы с Айяном и Гайком и еще парой сотен перемещенцев сгрудились у обшарпанной стойки пищеблока. Скудные порции ароматизированной агентировки шлепались в бумажные миски, поверх ютились прозрачные ломтики прессованного хлеба и чанины. Дождавшись своей очереди, я отнес миску к расположенному ближе к выходу столу – под продувающий сквозняк, зато подальше от «сохатых», включая Серыса с приятелями.

Вкусовыми качествами каша похвастать не могла, но одного достоинства у обеда было не отнять – он согревал желудок. Я вытащил айдим, пробежался по норильскому сектору сети в поисках свежих новостей. В новостном портале пережевывали китайские события, общий тон обсуждений сводился к опасливому ожиданию – при всей богатой и кровавой истории отношений между Красноярском и Пхеньяном, в сравнении с таблигитами корейцы выглядели куда меньшим злом. На нашем черном портале эта тема тоже крутилась, кто-то даже полушутя предположил, что не сегодня-завтра весь лагерь скопом зачислят в ряды Самозащиты и пошлют со смартами в руках, словно наших праотцов в две тысячи сто третьем, крепить оборону под Хабаровск. Всплыл и озвученный Айяном слушок о загадочном кольцевике, то ли орбитальском, то ли все-таки арбитражном, немногочисленные очевидцы и очевидицы, как и положено, расходились в показаниях.

До последнего я оттягивал чтение темы, посвященной сегодняшней встрече. Пока не сказал себе, что незнание ни от чего меня не спасет, и решительно кликнул мигающую сигну.

Пробежал скупые строчки глазами, чувствуя, как страх медленно отпускает. Должно быть, зараженный почти до конца понимал, что с ним происходит, и старался скрывать припадки неуместного веселья, радостную улыбку при виде сокращаемого рациона и восторг, в который его приводил узор трещинок на пластике стены. Лишь когда уровень эндорфинов, выбрасываемых в кровь клетками возбудителя, превысил критический порог, бедняга переступил порог хаба, уже не отдавая отчета себе в своих поступках, и отправился навстречу своей гибели. В карантин пришлось бы отправлять две трети лагеря… решить проблему перемещенцев окончательно и радикально можно было и более простыми способами. Которые, впрочем, никто и не отменял в будущем. А пока сигны предупреждений об эпидемической угрозе курсировали по лагерной официальной сетке, сообщая об опасности и инструктируя нас, как себя вести при случайном контакте с зараженными.