Матвей Курилкин - Охотник (СИ)

— Тут к тебе пришел юноша, говорит, что вы вчера с ним гуляли. Надеюсь, ты вела себя достойно, не капризничала? Смотри у меня, меньше чем через декаду вернется папа из шахты, обязательно спросит, как себя вела его маленькая принцесса. Не хотелось бы его расстраивать.

«Гро Фальк работает так же, как отец», — думал Аксель. — «Значит, его никак не могло быть здесь, когда происходили убийства. Да и не сбегала она из дома». Он еще надеялся, что это какая-то ошибка, что девочка совсем другая… Но тут гра Фальк, наконец, посторонилась, и парень увидел Агнетту, которая шла к двери. Она смотрела прямо ему в лицо. Аксель больше не видел маленькую девочку. Чуть отстраненная улыбка, уверенные, недетские движения. Ему навстречу шла смерть. И тогда он отпустил изломанную ветвь терновника, и вытянул в сторону девочки руку, с укрепленным на запястье метателем. Второй рукой он хлопнул по спусковому рычагу.

Аксель не учился конструированию, и особых талантов к этому у него тоже не было. Он просто собрал несколько деталей от разных устройств, в качестве рабочего элемента использовав крохотную крупинку алхимического серебра. Редкого и очень дорогого металла, который использовался во многих механизмах и агрегатах как источник энергии. И метатель у юноши получился откровенно ущербным — он опасался усложнять механизм, помня результаты предыдущей попытки. В этот раз конструкция была предельно проста — алхимическое серебро лежало в небольшом толстостенном баллоне с водой, отделенное от жидкости перегородкой. После нажатия на рычажок, эта перегородка разрушилась, и как только металл соприкоснулся с водой, его температура резко возросла — так резко, что вся вода мгновенно превратилась в пар. Возросшее давление заставило с огромной скоростью вылететь остро отточенную медную монету, укрепленную в стволе. Аксель рассчитывал, что она пролетит как диск для игры в фрисби — он ошибся, монета вращалась в воздухе совершенно непредсказуемо. Ошибся он и в усилии, с которым поршень отправит монету в полет — оно оказалось гораздо большим. И расстояние до девочки было совсем невелико, так что монета не успела уйти в сторону, и попала ей прямо в лицо, снеся половину черепа и расплескав его содержимое по всей комнате. Алхимическое серебро слишком долго находилось в контакте с жидкой водой, и потому его температуры хватило, чтобы сильно раскалить стенки баллона — юноша получил сильный ожог запястья. Отдачей ему выбило плечо и повалило на спину, и от боли он на несколько секунд потерял сознание. А когда пришел в себя, первое, что он услышал, был дикий, отчаянный вой гра Фальк, которая удерживала на коленях тело своей мертвой дочери и раскачивалась из стороны в сторону.

Акселя еще декаду держали в одиночной камере, но дело так и не дошло до суда. К нему никого не пускали — даже родителей, которым телеграммой сообщили о происшествии уже на следующий день. Он вообще никого за это время не видел — даже пищу ему просовывали в крохотное оконце, открывавшееся только дважды в день. Уже на третий день парень сам убедил себя, что совершил страшную ошибку — убил ни в чем не повинную девчонку. К концу пребывания в камере, он уже всерьез обдумывал, каким способом можно убить себя. Жить с таким грузом на душе не хотелось. Когда дверь камеры распахнулась, он не отреагировал — слишком глубоко погрузился в свои переживания. Полицейскому пришлось потрясти парня за плечо, прежде чем он пришел в себя.

— Приятель, вставай. Суда не будет, Агнетта Фальк и в самом деле оказалась одержимой. Так что давай, выходи. Тебя там видеть хотят.

Облегчение, которое испытал Аксель, можно было сравнить с чувством, которое возникает во сне. Когда ты вдруг видишь любимого умершего родственника и понимаешь, что его смерть, и все это время, вся эта тоска были неправдой. Только чудесно воскресшим в этом случае был он сам. Медленно, не вполне осознавая, что ему говорят, Аксель поднялся с жесткой лавки и побрел вслед за провожатым. Тот бормотал что-то о том, как все были уверены, что девочка была нормальной, и что все думали, Аксель просто помешался от страха. Аксель не отвечал. Он снова оказался в полицейской приемной, где ему выдали вещи, и помогли натянуть куртку — рука до сих пор болела.

Аксель внезапно осознал, что перед ним стоит женщина. Он таких еще не видел. Сначала, ему показалось, что она не слишком молода — этому способствовал тот факт, что она была совершенно седая, к тому же Аксель еще не вышел из того возраста, когда все женщины старше тридцати кажутся древними старухами, однако, присмотревшись, он изменил свое мнение. Черноглазая, стройная, затянутая в тугой корсет поверх белоснежной сорочки, с едва заметной сеточкой морщин вокруг глаз, она небрежно держала на сгибе руки теплый кожаный плащ, из-под которого виднелась рукоять метателя и край широкого плотного ремня, с укрепленной на нем кобурой. Штаны из плотной непромокаемой и немаркой ткани — дорогой и практичной — обтягивали стройные, красивой формы бедра. Женщина распространяла вокруг себя уверенность и силу, бледные тонкие губы были чуть изогнуты в иронической усмешке, взгляд был прямой и строгий. И она уже некоторое время о чем-то говорила.