Михаил Кисличкин - Офицер Империи зла

– Илья, – ласково потрепала его за рукав девушка. – Вставай, она тебя давно ждет.

– Иду, – улыбнулся парень, отстегивая ремни противоперегрузочного кресла. – А где Вирма?

– Нет ее, – помрачнела инопланетянка. – Сожгли при отходе из замка, – голос девушки дрогнул.

– Плохо, – только и сказал, поднимаясь, Илья. Он вдруг почувствовал, как Сфео грустно и горько от потери подруги, как она с трудом удерживается от слез, и ему стало ее жалко. Подчиняясь непонятному порыву, он на секунду крепко обнял задрожавшую инопланетянку и, отстранившись, пристально посмотрел ей прямо в глаза, сделав легкий посыл, подобный тем, которыми он обменивался с симпантками. – Держись, Сфео. Вирму жалко, слов нет. Но нам надо жить дальше. – Сфео как-то сразу расслабилась и даже немного повеселела, доверительно потянувшись к Илье всем своим существом.

– Где она? – спросил Илья.

– Я здесь. – Славя уже бежала по узкому проходу внутри салона челнока. – Илья… живой…

Они обнялись и стояли в проходе, не в силах сойти с места. Славя уткнулась носом Илье в грудь и плакала, не сдерживая слез и не стесняясь окружающих. Илья лишь молча гладил ее по спине, ласково перебирая пальцами завитки золотой косы. Впервые за все время он чувствовал себя сильней и старше Слави. Всемогущий Матриарх и его властная жена сейчас была лишь обычной девчонкой, которую следовало утешить. Илья немного отстранился и посмотрел Славе прямо в глаза.

– Все, любимая, я здесь. Теперь у нас будет все хорошо, расслабься.

Славя на секунду перестала плакать и улыбнулась Илье сквозь слезы, еще крепче обняв парня. Но вдруг разом побледнела и резко отстранилась от Ильи.

– Что?! Илья, что ты делаешь? – потрясенно сказала она.

– Что случилось?

– Илья… Ты. Меня. Сейчас. Няшишь.

– Как? – теперь уж обалдел сам Илья.

– Не знаю, как. Но это оно, – Славя с трудом пыталась вернуть себе самообладание. Она глубоко задумалась, подбирая верные слова. – Я няшила сама и знаю, как это делается и как выглядит. Ты смотришь мне в глаза, говоришь что-то успокаивающее, и я вдруг ловлю себя на мысли, что ты старше, опытнее, мудрее меня. А это, очевидно, не так. Думаю о том, какое это счастье – просто быть с тобой рядом. Это правда, но слишком уж восторженный оттенок мысли. Мне хочется подчиниться тебе и ни о чем не думать, причем все перечисленное на фоне легкой эйфории. Илья – это няш, ошибки быть не может. Ты пытаешься сломать мою волю и привязать к себе, я допускаю, что неосознанно. Но всем известно, что мужчины не способны к няшу, а женщины ему не подвержены. Что с тобой произошло?

– Ничего хорошего, – вздохнул Илья, отводя взгляд. – Давай обсудим это немного потом и наедине, хорошо, дорогая? А сейчас я просто зверски хочу есть. Корми мужа, жена.

– Как скажешь, – Славя была сама кротость.

Всего на совещании у Матриарха собралось девять славь. Прямо перед ней за овальным столом кают-компании сидели высшие командиры флота: крейсеров главного калибра «Согревающий свет», «Путеводный свет», «Свет истины» и двух больших транспортов: «Добытчик» и «Кормилец». Начальница орбитальной верфи пристроилась на стуле чуть сбоку. Три старших по званию офицера второго легиона приютились в дальнем конце стола. Атмосфера на совещании была безрадостной.

Своему Матриарху остались верны тридцать пять тысяч славь, из которых военных набиралось не более десяти тысяч, включая весь личный состав космического флота и второго легиона. Остальные – их эвакуированные семьи. Сила, достаточная, чтобы превратить ударами с орбиты половину планеты в пепел, но недостаточная, чтобы взять власть. Илью на совещание никто не звал, он пришел на него сам. Причем не нашлось ни одной слави, которая бы взглянула на него косо.

Проблема была проста: надо было решать драться или сдаваться. Еды и ресурсов для поддержания жизнеобеспечения такой прорвы народа на орбите без поставок с планеты хватало от силы недели на три. Сдаваться не хотелось: все уже знали, какая судьба ждала тех сторонников Слави, которые не успели эвакуироваться на орбиту. Драться было можно, но только при массированной поддержке огнем с орбиты, что неизбежно влекло огромные жертвы среди гражданского населения и не гарантировало успеха. Иначе силы были слишком не равны. Офицеры спорили, тыкали пальцами в какие-то тактические значки на развернутом над столом широком голографическом экране, размахивали руками. Илья их не слушал, он просто смотрел на их лица и понимал – дело проиграно. Эти слави не будут губить свою планету. Они не будут сдаваться. Они просто обсуждают наилучший вариант своей гибели. Было в них что-то похожее на запечатленных видеохроникой имперских офицеров последних дней Великой войны: выправка, дух, готовность драться и безнадежность в пустых глазах. Славя внимательно слушала своих офицеров, но высказываться не спешила.