Дроздов Федорович - Самец причесанный

В подтверждение моих мыслей стрела ударила в лорику. Пробить не пробила, но по спине будто палкой хватили. Я ускорил шаг. Если б не скутум! Бросить нельзя — свои же подстрелят! Ишь, наладились: уже которую стрелу щитом ловлю.

…В бедро ударило, когда до ворот оставалась пара шагов. Я упал на колено, и это, как я узнал позже, меня спасло — стрела пропела над головой. Наверняка метили в шею. За воротами заорали, створка распахнулась, и выскочившие воины втащили меня внутрь — прямо под ноги коня сотницы.

— Жив? — спросила она, склонившись с седла, и сама же ответила: — Жив! Богиня любит тебя, Игрр!

Опираясь на исклеванный стрелами скутум, я встал. Ногу дергало, но ходить можно. Похоже, кость не задета.

— Я убил их, Дандаки!

— Видела! — кивнула сотница. — Отдыхай! Теперь наш черед.

Она прокричала команду. Створки ворот поползли в стороны, и сотница, опустив копье, вылетела в тупик Следом устремились другие воины. Я осмотрелся. Под стеной лежали тела трех сарм — все с торчащими из глазниц стрелами. Это они прикрывали меня: били в спины телохранителей, когда те повернулись ко мне лицом. Они расчищали мне путь. Дандаки отобрала лучших, хотя понимала: лучницы умрут. Мир вашему праху, девочки! Простите, что так вышло!

Бросив скутум и обломав торчащий из ноги черенок стрелы, я захромал к дому. Рана пустяковая, займусь позже. Надо влезть на чердак и посмотреть, как разворачиваются события.

Отговаривать мужа я не стала — бесполезно. Уж если Игрр решил… Он, конечно, погибнет. Напасть на вождей в окружении телохранителей — верная смерть. Но это единственная возможность спасти всех, включая Амагу с ее детьми. Как декурион «диких кошек» я это осознавала.

— У меня будет поручение, sole, — сказал Игрр перед тем, как спуститься вниз, — очень ответственное. Нужно подать сигнал Амаге, — он указал на буцину, — и в нужный момент. Протрубишь раньше — насторожишь вождей, и у меня не получится их убить. Если позже, то мне «pizdec» (я не знаю, что означает это слово, но догадалась), не успею уйти. Ты «дикая кошка», бывала в боях и сумеешь определить нужный момент. На тебя вся надежда.

— Сделаю! — пообещала я.

Игрр потрепал меня по плечу и ушел, я осталась на чердаке одна. Время тянулось медленно. Я старалась не думать о предстоящем. Что поделаешь, война. Горько, когда в ней гибнут ни в чем не повинные мужчины, но я сумею пережить. У меня будет Гайя… Я уговаривала себя, но внутренний голос кричал: «Это из-за тебя! Не окажись ты в плену, Игрра не заманили бы в Балгас! Он остался бы в Роме и уцелел. Он мог сделать столько полезного! Тебе не следовало сдаваться сармам. Да, погибла бы турма, но чего стоят жизни тридцати «кошек» в сравнении с его жизнью? Таких, как Игрр, в Паксе не было тысячу лет и, возможно, еще столько не будет…»

Я заставила себя успокоиться. Что бы ни случилось, я выполню поручение мужа. Он надеется на меня. Раз есть возможность помочь, я обязана это сделать. Он правильно сказал: я «дикая кошка»! Держитесь, вонючки! Вы не знаете, кто к вам идет!

…Когда Игрра вытолкали в тупик, я растерялась. Он передумал идти, а Дандаки, несмотря ни на что, заставила? Вдобавок мужа пнули… Сучки! Оказавшись перед воротами, муж закрутил головой, как будто ища поддержки, и тут я сообразила, что это игра. Что-что, а робким Игрра назвать нельзя. И щит он держит обеими руками… Преторианец так никогда не сделает.

Игрра окликнули, затем две сармы потащили его в угол к вождям. Он бежал, подволакивая, будто от страха, ноги, и я поразилась его умению притвориться. Даже я почти поверила… Сармы точно решат, что он слизняк!

Игрр скрылся за щитами, и я напряглась. Сейчас! Сердце застучало быстро-быстро. Гайя ворохнулась, но я велела ей замереть. Не сейчас! Она подчинилась.

За щитами ничего не происходило. Неужели сармы обнаружили у Игрра оружие, и хитрость раскрыта? Если меч нашли, Игрру ничего не грозит: скажет, что взял для защиты. А вот если успел напасть… Но тогда я услышала бы крики. Я напрягла слух. Из-за щитов доносился говор, но разобрать его не получалось — далеко. О чем Игрр беседует с вождями? Договаривается? Объясняет им, что они «не правы»? С ними бесполезно…

Клич «бар-ра!» заставил меня подпрыгнуть. Началось! Я приникла к щели. Дать сигнал? Или рано? Спешить нельзя, но и опоздать страшно.

— Муштарим! Муштарим! — завопили сармы, и я поняла: пора! Метнувшись к буцине, я выдула призывный клич и, не медля, вернулась. В углу у сарм творилось что-то непонятное. Толпа колебалась и подавалась к воротам. Глянув вниз, я заметила, как лучницы Дандаки, вскочив на повозки, пускают стрелу за стрелой, и почти каждая попадает в цель. Не удивительно: до противника пару десятков шагов. Сармы, опомнившись, принялись отвечать, и сначала одна, а затем другая лучница сотницы свалились с повозки. Осталась последняя — самая ловкая и упорная. В этот момент у входа в тупик раздался вой. Я повернула голову. Сармы Амаги, спешившись, перегородили выход щитами и выставили копья. Стрелки на лошадях стали метать стрелы поверх их голов. Такую тактику подсказал Игрр. Мы с Дандаки только плечами пожали. В Паксе сармы устраивают карусель, метая в противника стрелы, а у рома лучники выходят вперед. Цель — расстроить порядки врага. Но чтоб пехота прикрывала стрелков…