Василий Гавриленко - Paradisus

— Андрей.

— Да, Шрам?

— Я мог бы задержать их.

Изуродованное лицо гиганта показалось мне почти красивым. Оно словно светилось изнутри.

— Нет, друг, — я хлопнул его по плечу. — Будем держаться вместе…

До конца. До скорого конца.

Они настигли нас на рассвете третьего дня. Макушки елей были красны от пробуждающегося солнца, и сухие щелчки выстрелов я поначалу принял за потрескиванье деревьев от утреннего мороза.

Я видел, как убили Шрама, когда тот вскочил во весь рост. Несколько пуль вонзились в широкую грудь, одна угодила в макушку. Он упал лицом в заалевший снег.

— Марина! — заорал я, выдергивая из кобуры пистолет. Расстрелял обойму и отбросил ставшее бесполезным оружие в сторону. Перекатился по снегу.

— Марина.

Чувствуя биение сердца где-то в голове, я ухватился за плечо девушки, перевернул ее на спину. Изумрудные глаза безжизненно глядели на меня. Алые струйки извивались от уголков губ к подбородку.

Я закричал. Пули летели мимо меня, кажется, я даже видел их — мухи. Мухи! Я кричал. Одна муха с разлету вонзилась мне в плечо, но я не почувствовал боли.

— Марина.

Женщина моя.

Обхватив ее, я отполз вместе с ней за широкий ствол ели. Откинул с лица припорошенные снегом волосы, заглянул в глаза. Может быть, мне показалось и Марина еще жива? Бледность и холод… Теплая Птица улетела?

— Суки. Твари.

Я гладил рыжие непослушные волосы, целовал холодные щеки. Откуда-то со стороны, как из другого мира, не касающегося меня, доносилось:

— Вот этот ублюдок, под деревом. Добегался, гад.

— Пристрели его, Самир.

— Пулю жалко. Он уже трупак, посмотри. Пусть твари позабавятся…

И все стихло. Наступила настоящая, невозможная тишина.

Рай и ад. Ты рассказывала мне про них, Марина, помнишь? Где ты? Я знаю где. Ты в раю. И наш малыш. И я иду к вам. Наша мечта исполнилась — Серебристая Рыбка существует.

Смеешься, спрашиваешь: «Почему ты уверен, что мы окажемся именно в раю?»

Мы заслужили это, Марина.

«Чем?»

Тем, что нашли друг друга. Здесь, в Русских Джунглях. Тем, что полюбили друг друга.

«Но зачем было все это? Зачем Русские Джунгли? Мы могли полюбить друг друга где угодно».

Зачем? Просто так, Марина.

Просто так было надо.

В краю, где осталась рябина… живет та, чье имя — Марина… я просто хочу… чтобы знала она… что темная…. что черная ночь …. рядом с ней… не черна… не черна…

Начало

Мело. Налетал неизвестно откуда ветер, колыхал лапник и погибал, застревая, в хвое. Марина вцепилась правой рукой в мой локоть, левой поддерживала живот.

А Шрам, кажется, не знает усталости. Шагает впереди пружинисто и уверенно.

— Помедленней, — прошептала девушка.

И то правда.

— Эй, Шрам, сбавь прыть, — окликнул я.

Великан оглянулся.

— Скоро уже.

— Да, скоро, — поморщилась Марина. — Который день это «скоро».

Шрам крякнул.

— А хочешь, я тебя на закорках?

— Не нужно, — испугался я.

— А чего? Она для меня — пушинка.

Шрам расправил плечи.

— Пушинка? — Марина засмеялась. — Вообще-то я тяжелая.

— Так давай проверим.

Шрам опустился перед ней на корточки.

— Не бойсь.

Марина взглянула на меня, неуверенно обхватила шею Шрама. Тот прижал к бокам ее ноги и поднялся.

— Говорил же — пушинка.

К вечеру мы все-таки вышли к Поезду.

Я подал Марине руку, помогая взобраться на ступеньки.

— Вот я коровой стала, — засмеялась она, придерживая рукой живот.

Мы вошли в пустой вагон.

Стены, пол, потолок, сиденья — в грязи и запекшейся крови.

Я представил, какие сражения шли здесь за право остаться в вагоне, занять место на полке, на полу или просто забиться в какую-нибудь щель.

Что ж поделать, это Последний Поезд.

— Присядь сюда.

Я усадил Марину на сиденье.

— Скоро?

— Надеюсь, да. Куда провалился Шрам?

— Я здесь, Андрей.

Игрок стоял в проходе, держа тушу твари.

— Вот.

Бросил тушу на пол.

— Будет теперь, что пожрать до Конца Пути.

— Молодец, Шрам. Ты замуровал дверь?

— А то, — Шрам подмигнул Марине. Девушка улыбнулась. — Замуровал так, что муравей не проскочит.

— Как же нам повезло, что мы садимся в Начале Пути, а не с Поляны, — сказала Марина, поглаживая левой рукой живот.

…Ночью раздался Гудок.

Вагон дрогнул.

— Поехали, — блестя глазами, сообщил Шрам.

— Наконец-то, — воскликнула Марина.

Напряжение, одолевавшее меня все это время, ослабло. Я присел на сиденье неподалеку от Шрама и Марины, наблюдал, как они играют в кости.