Виктор Володин - Чернобыль. Обитель зла

Глаза Марии Евгеньевны азартно блеснули, и я от всей души пожелал, чтобы никакого дневника у девушки не оказалось. А то получится, что я ее хоть и косвенно, но все-таки сдал. Нехорошо, честное слово.

– Скажите, я могу посмотреть комнату вашей дочери? – спросил я. – Вдруг найдется что-то такое, что наведет на правильную мысль. А заодно и вашей дочери поможет.

– Каким образом? – удивилась Мария Евгеньевна, – Леночка лежит в отделении для буйных, и врачи понятия не имеют, когда произойдут хоть какие-то изменения в лучшую сторону. Ее пичкают транквилизаторами в лошадиных дозах, и даже это не слишком-то помогает. Стоит ей хоть немного отойти – бросается на людей, кричит так, что вся больница ходуном ходит… Я ее навещаю, а она даже меня не узнает и готова и мне вцепиться в волосы. Я была в больнице позавчера, так Леночку привели ко мне в смирительной рубашке. У меня просто сердце кровью облилось, когда я увидела свою дочь такой!

Я терпеливо объяснил:

– Поймите, если на самом деле кто-то оказывал психологическое воздействие на вашу дочь, могут быть какие-то следы этого. Книги, записки какие-то. Возможно, аудиозаписи. Если они действительно есть, по ним мы сможем выйти на злоумышленника. А вот если выйдем на него и сможем взять его в оборот – будут какие-то зацепки для докторов, занимающихся лечением Лены. И вообще, Мария Евгеньевна, я очень хочу вас попросить о помощи. Хотя бы потому, что один из тех двух случаев невроза, которые произошли с другими девушками, закончился трагедией. Девушка упала из окна и разбилась насмерть.

Мария Евгеньевна побледнела. Наверное представила себе, что и она могла бы ходить не в больницу, к безумной, но все-таки живой девушке, а на кладбище. После недолгой паузы она кивнула:

– Ладно, пойдемте. Я покажу вам все, что хотите.

– Вы не беспокойтесь, – сказал я. – Я буду очень осторожен.

Мария Евгеньевна вяло отмахнулась. Дескать, пустое все это. И раз речь зашла про обыск – так и ни к чему рассыпаться в извинениях. Она встала со стула и жестом пригласила меня следовать за ней.

Комната Лены была, откровенно говоря, странной. Нет, в принципе, я уже давно разучился удивляться тому, чем развлекается и дышит нынешняя молодежь, но тут вспомнил прежние навыки.

Судя по всему, стены комнаты раньше были оклеены обоями, но потом их ободрали, причем как попало – тут и там виднелись ошметки бумаги. Поверх этого безобразия комнату покрасили в сумасшедшее сочетание серого, зеленого, синего и черного цветов. Получилось что-то среднее между творением безнадежно сбрендившего авангардиста и камуфляжем армии инопланетного вторжения. Найти в этих безумных узорах хоть какую-то систему не представлялось возможным. Не факт, что она там вообще была.

С потолка на том, что некогда было проводами от люстры, свисала гирлянда, сделанная из пучков сухой травы, разноцветных бумажек, бечевки и множества разных мелочей вроде бижутерии, пластмассовых елочных игрушек, компакт-дисков и даже столовых приборов. Она доставала почти до самого пола. И хотя, вроде бы, сквозняков в комнате не было, гирлянда шевелилась. Будто бы жила своей, загадочной жизнью.

Помимо этого жутковатого украшения, в комнате были стол, шкаф и кровать. Все это тоже было раскрашено в том же стиле, что и стены. Возле открытых дверей шкафа валялась груда одежды.

– Это она перед тем, как уйти, вывалила, – объяснила Мария Евгеньевна. – Забрала кое-что по мелочи, но остальное все здесь лежит. Даже ее любимые вещи.

Я осторожно поворошил эту груду. Ничего, кроме тряпок. Пожалуй, это единственное из того, что находится в комнате, поддается хоть какому-то объяснению. Девочка, повредившись на непонятной почве умом, вывалила свою одежду, похватала что-то – и свалила.

Вслед за шкафом я обратил внимание на стол.

– Здесь был компьютер? – спросил я.

– Да! Мы с отцом Лены в разводе, но он про дочку не забывает. На Новый год подарил ей новенький компьютер. Я в этом ничего не понимаю, но говорили, что очень хороший, мощный. Леночка так радовалась. А потом, когда эта напасть на нее навалилась – она весь его чуть ли не по кускам разобрала и по полу раскидала. Я в коробку все сложила и у себя поставила.

– Хорошо, – кивнул я. – Потом надо будет и на него посмотреть.

В ящиках стола не обнаружилось ничего примечательного. Все те же травы, какие-то разноцветные камешки, большое птичье яйцо голубого цвета… Помешательство Лены, имело отчетливо «зеленый» уклон. Какая-то аномальная тяга к природе. Очень сильная.