Виктор Володин - Чернобыль. Обитель зла

Оставалась только кровать. Чувствуя себя извращенцем, я все-таки запустил руку под матрас. Мария Евгеньевна стояла рядом, напряженно следя за моими манипуляциями. Наверное я здорово зацепил ее фразой о некоем тайном дневнике.

Разумеется, ничего подобного не нашлось. Да и вообще ничего не нашлось. В наше время люди не имеют привычки хранить что-то под матрасом, как, например, моя покойная бабушка. Она считала, что лучшего места для хранения чистых носков и носовых платков – просто не найти. И никогда не клала их в шкаф.

Я выпрямился и задумчиво посмотрел по сторонам. Было такое неприятное чувство, что здесь вообще ловить нечего. С одной стороны, жалко.

С другой – напротив, очень даже неплохо. Одной проблемой меньше у нашей маленькой, но гордой конторы.

Мария Евгеньевна посмотрела на меня одновременно с сочувствием и торжеством. Дескать, понимаю, что служебное рвение, не достигшее цели – это паршиво, но ничего не могу с собой поделать и радуюсь, что никаких улик не найдено.

– Теперь, если можно, покажите мне то, что осталось от компьютера, – попросил я.

Кижеватова принесла коробку. Заглянув внутрь, я увидел то, что внушило мне уважение к деструктивным способностям девочки. Передо мной лежало все «железо» по отдельности. Елена даже отковыряла процессор от материнской платы. Отодвинув хлам в сторону, я обнаружил на дне коробки винчестер. Мне показалось, что на нем нет никаких повреждений.

– Мария Евгеньевна, если не возражаете, я возьму винчестер. Надо бы посмотреть информацию на нем.

– Да, конечно! – легко согласилась Кижеватова. – Если это даст хоть какую-то надежду на помощь Лене – забирайте!

Я положил винчестер в портфель и сказал:

– Мне надо навестить сегодня и остальные две семьи. Может, там мне повезет с поисками больше. Вот мой телефон. Если что-то вспомните – непременно позвоните. А я позвоню вам, когда проверю, что было на винчестере.

– Да, конечно! – заверила женщина, беря у меня визитную карточку. С некоторым удивлением она посмотрела на нее. Наверное, ожидала увидеть несколько побольше информации, чем было. У работников Особой Группы на карточках – только имя и телефоны. Если что – никаких зацепок для излишнего любопытства.

В машину я садился с острым чувством сожаления о напрасно потерянном времени. Мне все больше казалось, что в этом деле нет и быть не может никакого следа Зоны.

Еще по ходу предварительного телефонного разговора с отцом погибшей Ларисы Уваровой я понял, что Зарембо явно недооценивал степень неприязни к девушке в этом семействе. Лично у меня сложилось такое чувство, что дочь там воспринималась как нечто чужеродное и постыдное.

Тем не менее, встретиться со мной отец согласился. Скорее всего, в данном случае сыграла роль моя служба в ФСБ. И старые стереотипы, согласно которым от разговора с работниками службы госбезопасности лучше не отказываться.

На пороге квартиры меня встретил невысокий щуплый человек, с изрядной лысиной, но, тем не менее, носивший на затылке жиденький хвостик волос. Дурацкая прическа, если честно. А этот персонаж еще и усы отрастил – щеточку под носом, в стиле мафиози тридцатых годов прошлого века. Я едва сдержался от неприличной усмешки.

– Кирилл, – представился мужчина.

– Сергей, – протянул я руку, здороваясь.

– Может, будем на «ты»? – спросил Уваров, глядя мне в глаза с оттенком вызова. Я решил, что адекватно реагировать на подобные подначки глупо, и спокойно согласился.

Мы прошли на кухню, Уваров немедленно закурил. И спросил:

– Так что вам надо? Или эта паршивка успела вляпаться в какую-то чепуху по вашей части?

– В смысле? – уточнил я.

– Ну, я не знаю, с кем там она якшалась. Может, наркотой торговала или за валюту неграм давала. Хотя за это сейчас не наказывают.

Меня натурально покоробило от таких слов в адрес собственного ребенка.

– Нет, она ни во что не ввязалась, – спокойно ответил я, – дело несколько в другом.

– А в чем же тогда, скажи пожалуйста? – удивился Уваров.

– Собственно, в том, что случай с Ларисой – не единственный. Еще, как минимум, две девушки ее возраста подверглись такому же заболеванию. Одна из них сейчас находится в психиатрической клинике, а вторая бесследно исчезла.

– Ничего себе. А я-то думал, это только у нашей стервочки заскоки были!

– Вы говорите о дочери в несколько странных выражениях, – заметил я. – Такое чувство, что у вас с ней были не самые теплые отношения.