Александр Белов (Селидор) - Вторжение

Вэйн на минуту застыл над бумажной распечаткой полученной записи и удовлетворённо сказал:

– Хорошая тональность, теперь вам будет трудно меня обвести вокруг пальца. Ну что ж, приступим, пожалуй. Ещё раз напоминаю, не нужно прилагать волевых усилий, это обязательно отразится на показаниях прибора. Итак, вы убили Гукстейбла с целью проникновения в РУМО?

– Нет.

– Вы получили задание проникнуть в РУМО?

– Нет.

– Вы собирались проникнуть в РУМО, способом подставиться под арест?

– Нет.

– Вы знаете, кто такой Маленький Гук?

– Нет.

– Вы знаете, что Гукстейбл являлся информатором РУМО?

– Нет.

– Вы знаете причину устранения Гукстейбла?

– Отчасти.

– Я же просил только «да» или «нет»!

– А как здесь ответишь односложно? Мне ведь такие штуки знать не положено, потому я прикинул, что к чему и сделал сам кое-какие выводы.

– Ладно, будем считать, что вы знали причину устранения Гукстейбла. Продолжим. Вы знаете, чем занимался Гукстейбл?

– Нет.

– Вы знаете, почему вам поручили убить Гукстейбла?

– Нет…

О’Брайн с нетерпением посмотрел на дверь. Прошло уже два часа, с того момента как этот бывший спасатель сел в кресло перед лей-детектором. Полковник сам составлял вопросы, которые сейчас задавал Вэйн. Так делать не принято, но у них было слишком мало времени.

Наконец Вэйн вызвал охрану, сопроводившую Баллока в специально подготовленный для его заточения кабинет с двойными дверями, а сам явился к полковнику О’Брайну.

– Ну что? – спросил ирландец.

– Конечно, он что-то знает. Возможно, при нём велись кое-какие разговоры. Во всяком случае, вполне очевидно, что причиной гибели нашего информатора стала его встреча с сотрудником РУМО. Цэрэушники подозревали Гукстейбла в желании продать нам информацию по какому-то проекту. Но по какому? На этот вопрос Баллок не ответит.

– Чушь, – произнёс вслух ирландец, когда Вэйн ушёл. – ЦРУ не КГБ, оно не станет отстреливать информатора за передачу нам разведданных. Его, скорее, просто отсекли от какой-то информации. В своих поисках он мог далеко зайти. Такая операция планируется, разве что, на уровне среднего звена.

Баллок не ответил, о каком проекте шла речь. Он знал, что по этому проекту ЦРУ держало на контроле двух человек. Вторым был «парень из Ричмонда». А ещё Баллок навёл РУМО на оперативного офицера, занимавшегося в ЦРУ разработкой этого «важного парня». Сотрудника ЦРУ звали Гилберт Ковальски. Он и попадал в то самое «среднее звено», о котором думал О’Брайн.

Полковник подошёл к окну и произнёс, обращаясь скорее к своим мыслям:

– А между тем комиссия запретила полёты «сто тридцатых». До выяснения причины аварий.

Полковник был убеждён в том, что обыск на квартире у Гукстейбла ничего не даст. Ирландец почему-то верил, что Зигель не мог проглядеть коварства своего парня, имевшего характеристику прямолинейного, бесхитростного и малообщительного зануды.

И всё-таки Зигель и Симонс, под видом федеральных агентов, поехали на квартиру к Гукстейблу.

К вечеру они имели информацию о том, что среди друзей Маленького Гука в Ричмонде проживал только один – Улисс Хоуп.

В колледже Улисс имел прозвище Базука. Он помешался на всякой «военке», от тупоносых ботинок для парашютистов фирмы «Коркоран» до роторных пулемётов. Улисс Хоуп мог без запинки рассказать, что делала седьмая дивизия морской пехоты 15 сентября 1950 года в Инчхоне; он перекрасил свою куртку в «лесной» узор 25 25 знаменитый узор американского камуфляжа М81 , мог пробежать кросс и двадцать раз залезть по канату на одних руках, как заправский рейнджер, он помышлял о карьере военного, но… Это проклятое «но» частенько рушит планы даже самых настойчивых и целеустремлённых парней. Однажды в гараже, помогая отцу ремонтировать машину, Улисс не закрепил стойки – и машина задним мостом придавила ему ногу. Мечта растаяла, как молочная завись над Гудзоном. Эта груда железа похоронила его будущее.

Хоуп работал в маленькой фирме по продаже очистителей-ионизаторов воздуха. Он скрывался от старых друзей, жил в перестроенном гараже среди жестяных стен и нарисованных мишеней, по которым, напившись, кидал бутылки. Улисс был неудачником. Парень понимал, что не имеет будущего, что жизнь, так и не начавшись по-настоящему, уже прошла мимо. Иногда он переключался на посторонние мысли, например, однажды решил стать философом. Хоуп принялся выдумывать разные складные изречения. Но и здесь у него скоро опустились руки. Он сочинил: «Если ты видишь впереди себя только спины, значит, все куда-то свалили… Нет – значит, все идут с тобой в одном направлении».