Юрий Корчевский - Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

В Нижнем, на Желтоводной ярмарке, известной не только на Руси, но и за ее пределами, Никита пересел на другое судно – уже с тканями, шедшее до Москвы.

Из порта он сразу направился в хоромы князя, желая узнать: что за необходимость позвала его в столицу? Однако князь был в Кремле, и Никита, оставив в своей комнате вещи, направился в лекарню.

Его помощник Иван встретил Никиту восторженно:

– Ну – наконец-то! Болящие истомились, ждать устали.

Однако Иван ни о какой тревоге не слышал.

Никита отправился к отцу Иосифу, в храм Успения Пресвятой Богородицы.

Священник вел службу и, увидев Никиту, едва не поперхнулся на слове. Но службу довел до конца, отпустил прихожан и махнул лекарю рукой, призывая.

– Здравствуй, Никита! Это с моей подачи патриарх письмо в Астрахань отправил.

– И тебе доброго здоровья, отец Иосиф! А в чем нужда?

– Опоздал ты. У государя дщерь заболела.

– Пока письмо шло, пока я добрался… Торопился, как мог, не медлил.

– Верно. Только царевна преставилась третьего дня.

Никиту как холодной водой окатили. Видно, государь вспомнил о нем в трудный для семьи час, а его в Москве не оказалось. Пока нашли, куда он делся, да пока письмо отписали… Да небось еще время потеряли, на англичанина Самюэля надеясь. Но нехорошо получилось. Вины своей Никита не чувствовал: был бы он в Первопрестольной – сделал бы все, что мог. Но все равно на душе стало нехорошо.

Иосиф, видя его состояние, участливо спросил:

– Ты в лице переменился – тебе плохо?

– Не я в смерти дочери царской виноват, а на душе нехорошо.

– Господь так распорядился, ты ни при чем. И потому не мучай себя, не изводи. Ей там сейчас хорошо.

– Зато матери и отцу плохо, хоть он и государь, – ляпнул Никита.

– Богохульствуешь! – возвысил голос Иосиф.

– Прости, – опомнился Никита, – случайно получилось.

Но теперь Никита знал, зачем он так срочно понадобился. Только опоздал он, насовсем опоздал. Умершего ребенка не вернешь.

Никита отправился к Елагину домой, но того не было. Пообедав, он взял кофр с инструментами и направился в лекарню. Соскучился он по своей лечебнице, по операциям. Казалось – всего три месяца его не было, а как будто давно уехал.

Иван крутился рядом, помогая Никите раскладывать на столике инструменты и между делом рассказывая, как они тут без Никиты жили. Упомянул о какой-то женщине, которая приходила к Никите уже дважды.

– Кто такая?

– Не говорит, однако лицо и левая рука в рубцах от ожогов – смотреть страшно. Наверное, и под платьем ожоги, только не видно. Именно тебя спрашивала.

– Наверное, от рубцов избавиться хочет, – предположил Никита, – только я пластикой не занимаюсь, условий нет.

– Если она без тебя появится, что передать?

– Коли из-за рубцов – не обнадеживай, не возьмусь. Ну а ежели что другое – надо посмотреть. Ты пациентов на завтра приготовь.

– Уже заходили, спрашивали. Я сказал, что ты с утра будешь.

– Правильно.

Никита опять пошел к Елагину. Подходя к дому, увидел: во дворе, у крыльца его возок стоит, стало быть – вернулся.

Никита взлетел по лестнице на второй этаж и заторопился в трапезную – после возвращения домой Елагин всегда откушивать изволил.

Вопреки обыкновению, Елагин сидел за столом один. Перед ним стоял кувшин вина и скромная закуска. Князь был хмур и пьян.

Никита поздоровался.

– Садись, выпьем за упокой души, – не ответил на приветствие Елагин. – Вчера похороны были.

Князь разлил вино по кубкам. Не чокаясь, они выпили.

Никита осторожно спросил:

– По ком тризна? Дочерь царская?

– Знаешь уже? По ней. Государь очень уж убивался. До последнего надеялся, что ты приехать успеешь.

– Ни дня не медлил. Как настоятель о полученном известии сообщил, в тот же час я и выехал.

– Верно, путь долгий. Однако государь приказал тебя впредь из Первопрестольной дальше дня пути не отпускать.

– А как же лекарь иноземный? Да и не один он при дворе?

– Сбежал, как смерть случилась. Полагаю, государь, от печали отошедши, тебе это место предложит.

– Еще в Вязьме предлагал.

– Да ну? А ты?

– Перед тобой сижу, стало быть – отказался.

– Ну и дурак, прости Господи! Счастья своего не понимаешь. Удача сама в руки шла!

– А если бы не Самюэль этот там был, а я? Не при всякой болести лекарь помочь в силе.

– Государю легче было бы. Знал бы он тогда, что никто не помог бы лучше, чем ты. Сам пойми отцовские чувства. Семья – дело святое, для детей все отдашь. Давай выпьем.