Юрий Корчевский - Сын боярский. Победы фельдъегеря

Дозоры подъезжали к обозам, выспрашивали – не видать ли в степи войск, как идёт торговля, не случались ли нападения? Расспрашивали обстоятельно, если обоз был славянским. Татары или булгарцы больше отмалчивались, делали вид, что язык плохо понимают. Славяне же отвечали охотно – для дозоров сведения, полученные от торговых людей, были важны – ведь это своего рода разведка, лазутчики. И о смене хана сообщат, и о собирающейся коннице. И в случае сведений военных летел на горячем коне гонец в Рязань, к князю, с донесением.

Так тянулся день за днём. Дней через десять к заставе прибился полуслепой нищий с подростком-поводырём.

На Руси к увечным да калекам относились жалостливо. Нищих накормили кулешом, дали лепёшек. Вели они себя тихо, даже как-то незаметно. Не положено было на заставе посторонним находиться, однако их никто не гнал, и нищие задержались на несколько дней.

Вот только Алексею они не понравились. Подросток подозрений не вызвал – сидел себе на бревне да целыми днями свистульки из дерева резал для продажи.

И старик поперва вёл себя так же. Но вечером, когда солнце садиться стало, Алексей приметил, как полуслепой старик обошёл стороной пенёк. Если он почти слепой и с поводырём ходит, как пенёк узрел? Правда, было это в полусотне метров от заставы, и старик полагал, что его никто не видит.

Алексея сей факт насторожил – зачем эта парочка прибилась к заставе? Высмотреть, вынюхать? Для чего? Ох, с недобрыми намерениями они тут появились…

О своих подозрениях Алексей приватно доложил Кошкину, но тот лишь отмахнулся:

– Старик едва видит, а малец дурной. Ты на харю его посмотри! Да он целыми днями сидит, деревяшки строгает. Подозрителен ты больно, Алексей…

Либо калики перехожие почувствовали, что Алексей стал их в чём-то подозревать, либо они просто отдохнули и отъелись за несколько дней, однако однажды вечером, после ужина, объявили, что поутру уходят.

У Алексея полегчало на душе. Ну и слава богу!

Утром следующего дня один из воинов кашеварил, другие тоже были чем-то заняты: кто оружие точил, кто сбруей занимался, кто подковы у своего коня проверял.

Алексей же сидел на ступеньках крылечка и смотрел, как дневальный кашеварил. Не нравилось ему, что старик всё время у костра крутится. Понятно, кушать хочется, тем более что от котла уже запах аппетитный исходит.

Однако дожидаться, когда кулеш поспеет, нищие не стали. Они выпросили по куску лепёшки и откланялись. Никто уговаривать их остаться на завтрак не стал: нищие – люди свободные и делают что хотят.

Старик сунул лепёшку в заплечную суму, и они вместе с поводырём удалились.

Алексей удивился. Какой нищий уйдёт от еды, горячего кулеша, ограничившись сухими лепёшками? В душе зародилась тревога. Вроде бы нищие ушли, успокоиться надо, однако беспокойство только нарастало.

А потом его вдруг как озарило: а не подсыпал ли старик в котёл с кулешом отравы? Кто знает, что у него на уме? Дневальный от костра с котлом отлучался – то за солью, то за дровами. Да и сам Алексей, сидя на крыльце, глаза отводил, на разговоры отвлекался. Конечно, краем глаза он за стариком приглядывал, но были моменты, когда нищий оставался у костра один.

Он доложил о своих опасениях Кошкину, но тот только рассмеялся в ответ:

– Какой бес в тебя вселился? Ушли калики перехожие, нет их, забудь!

Когда все уселись вокруг костра завтракать, Алексей только лепёшку съел да сытом её запил. Воины же ложками работали споро. На свежем воздухе да после физических нагрузок отсутствием аппетита никто не страдал. Да и следующий горячий обед только вечером будет – в дозоре харчились сухарями и салом.

– Ты чего не ешь, заболел, поди? – обеспокоился Прохор – он часто дозором ходил вместе с Алексеем.

– И тебе не советую, – шепнул ему на ухо Алексей.

Однако Прохор то ли не расслышал его, то ли решил, что сказанное Алексеем – пустое, но он продолжил завтрак.

Когда котёл опустел, стали седлать лошадей, готовясь к выходу в дозор. Но тут зевнул один, потом – другой…

– Что-то спать охота, прямо сил нет.

А один из воинов так и вовсе улёгся едва ли не под копыта лошади.

Кошкин, бывший на заставе старшим, забеспокоился и подозвал Алексея:

– Не пойму я, что с воинами творится?

– Сонного порошка нищий в котёл с кулешом подсыпал, вот чего! Предупреждал же я тебя, не нравятся мне эти нищие!

– Что теперь делать? – схватился за голову Кошкин. Он был явно растерян – его беспечность могла обернуться бедой. Воинов могли не только усыпить – их могли вырезать спящими. Да и не сонным порошком это снадобье могло оказаться, а смертельным ядом. Хотя яд, по некоторым признакам, действовал иначе.