Андрей Воронин - Комбат. Беспокойный

Упомянутое обстоятельство представляло собой полноприводной автомобиль «тойота-RAV4», припаркованный рядом с «фордом» отставного майора Рублева. Машина была незнакомая, со смоленскими номерами – то есть вряд ли принадлежала кому-то из жильцов дома. Само по себе это ничего не значило – по крайней мере, для Бориса Ивановича, никогда не понимавшего упоенной ярости, с которой многие люди борются за свое единоличное, самовольно присвоенное право обладания клочком асфальта на дворовой парковке. Возможно, это непонимание было продиктовано тем, что на парковочное место военного пенсионера Рублева никто из соседей не посягал, но факт оставался фактом: ему было глубоко плевать, чьи именно машины и в каком порядке припаркованы у подъезда.

Другое дело, что водитель «тойоты» ухитрился поставить свой внедорожник так, что между его правым бортом и левым бортом машины майора Рублева остался просвет шириной не более десяти сантиметров. Протиснуться в эту щель Борис Иванович не смог бы даже при самом горячем желании, а уж о том, чтобы открыть дверцу и сесть за руль, не могло быть и речи. Правая дверь была блокирована осветительной опорой – то есть, говоря простым языком, фонарным столбом, – на которой преступная рука какого-то малолетнего вандала при помощи аэрозольного баллончика начертала короткое непечатное слово. Данное слово как нельзя лучше описывало шансы Бориса Ивановича проникнуть в салон автомобиля обычным путем.

Рублев отпер центральный замок. В коротком пиликанье, которым машина ответила на нажатие кнопки на брелоке, Борису Ивановичу почудились виноватые нотки: извини, хозяин, рада бы помочь, да нечем… Он открыл багажник, бросил туда веник в полиэтиленовом пакете и, стараясь не раздражаться, прошелся взад-вперед. При этом обнаружилось, что между «тойотой» и следующей в ряду машиной имеется просвет шириной в добрый метр, так что ничем, кроме как небрежностью водителя джипа, затруднительное положение Рублева не объяснялось. Впрочем, пардон, еще одно объяснение существовало: возможно, этот умник просто хотел оставить побольше свободного места для того, чтобы самому с комфортом, не опасаясь поцарапать соседа и не извиваясь ужом, выбраться из-за руля.

Борис Иванович похлопал «тойоту» по заднему крылу, и та, как и следовало ожидать, разразилась паническими воплями сработавшей сигнализации. Было всего восемь часов субботнего утра, и сигнализация выла, крякала и улюлюкала никак не меньше трех минут, прежде чем хозяин джипа проснулся, понял, что происходит, и отключил ее.

В наступившей тишине Рублев обвел взглядом фасад дома, но так и не заметил ни в одном из окон и лоджий заспанной, встревоженной физиономии собственника злополучного авто. Тогда он закурил и стал терпеливо ждать, здраво рассудив, что упомянутый собственник, должно быть, с первого взгляда оценил ситуацию и в данный момент торопливо натягивает штаны, чтобы спуститься во двор и исправить свое упущение – вольное или невольное, с извинениями или, наоборот, недовольным ворчанием, но исправить.

Сигарета догорела до самого фильтра, который в свой черед отправился в мусорную урну, а хозяин «тойоты» что-то не торопился. Возможно, в данном случае речь шла не о хозяине, а о хозяйке. Тогда задержка была вполне объяснима и даже простительна: женщина, раскатывающая на новеньком джипе, не может позволить себе показаться на люди без макияжа, даже если ей предстоит всего лишь переставить машину или вынести мусор.

Борис Иванович заглянул в салон «тойоты». Судя по тому, как далеко было отодвинуто сиденье водителя, женщина, управляющая этой машиной, должна была иметь воистину гренадерский, чересчур большой даже для профессиональной модели рост. На приборной панели лежала забытая пачка крепких сигарет, в углублении между передними сиденьями виднелась коробка компакт-диска, на которой было крупно написано: «Золотые хиты русского шансона». Конечно, женщины бывают разные (а в наше время очень разными стали и мужчины), но с гром-бабой, которая курит крепкие мужские сигареты и слушает в дороге шансон, и спорные вопросы, надо полагать, можно решать по-мужски – не врукопашную, конечно, но и без лишних реверансов, по-деловому.

Рублев снова толкнул «тойоту». Сигнализация разразилась оглушительными воплями, тревожно замигали подфарники. На этот раз режущая слух какофония прекратилась почти сразу, и откуда-то сверху послышался сердитый мужской голос: