Виктория Гетто - Исход

– Твои?

Поворачиваю голову – точно, вдали показались первые телеги.

– Мои.

– Может, я пока в машину залезу?

– Не вибрируй. Всё нормально.

Вдруг он хлопает себя по лбу:

– Чёрт, забыл! Её надо срочно съесть!

– Что?

– Клубнику.

Я от души смеюсь:

– Ты всё такой же сластёна!

Он извлекает откуда-то из штабеля оставшихся ящиков большой непрозрачный пластиковый мешок, торжественно водружает его на один из рядов.

– Эй, все сюда! – окликаю я своих дам и девчонок из прицепа.

Все медленно подходят к нам. Володя, улыбаясь, торжественно извлекает из чёрного полиэтилена громадную, килограммов на пять, не меньше, клубничную ягоду. Затем вынимает из ножен тесак. Несколько точных взмахов – и каждому достаётся по ровному, похожему на арбузные, ломтику.

– Угощайтесь, люди! – приглашает он, отходя в сторону.

Гробовая тишина. Все, без исключения, изумлённо смотрят на нарезанную клубнику. Потом кто-то из девочек выдыхает:

– Боги… Это же молодильная ягода!!!

Хм… Очередная сказка из серии о гарахах? Хотя действует клубничка именно так. Но тут все буквально вгрызаются в угощение, облизывая пальцы. И счастливо улыбаются. Одна Юница никак не может дожевать свой ломтик. Но вот и она заканчивает с ним.

Едва успеваем покончить с плодом, как возле нас останавливается всадник. Это Пётр. Спрыгивает с взмыленного коня, смотрит на ящики, потом охает, увидев Владимира, нависающего скалой даже надо мной.

– А… Э-э…

– Посылка от наших. Еда и лекарства. Ну и подарочек для наших заокеанских друзей. На этот раз большой и вкусный! А это – мой сын. Как ты можешь догадаться по его лицу. Он только что прибыл оттуда… – показываю на юг.

Но Пётр встревожен:

– Сегодня они нас догонят. И… Им подошло подкрепление. На самодвигателях. Не знаю как, но они известили своё командование, и сегодня ночью нас догонят.

Скрип моих зубов раздаётся в полной тишине. Бросаю взгляд на сына. Тот кивает.

– К вечеру мы выйдем к небольшой роще. А если обойдёмся без обеда, то и раньше. Там просто отличное место для обороны. И есть вода. Поэтому лошадей не жалейте. Меняйте чаще. Но только вперёд. Пусть грузят всё на ходу. Главное – не останавливаться. Там сядем в оборону, благо есть чем. А скоро и помощь подойдёт.

Пётр опять косится на Вовку, но кивает:

– Понятно. Отдам команду…

Мы вдвоём торопливо закидываем ящики в подкативший фургон слуг, а я с тревогой гляжу на показавшееся куда ближе, чем раньше, пылевое облако преследователей. Но вот последние телеги минуют нас, проходит арьергард, уже трясущийся в сёдлах заводных лошадей, и я лезу на пассажирское сиденье, мотнув сыну головой на водительское кресло.

– Э-э…

– Дай и мне отдохнуть, Вов. Я уже две недели кручу баранку.

– Да без вопросов… Просто я хотел с Хьямой поболтать немного…

– Не стоит сейчас. Ей стыдно, что она немытая и от неё пахнет потом. Вот приведёт себя в порядок, и тогда – да.

Парень недовольно опускает голову, потом вдруг вскидывается:

– А далеко отсюда то место, о котором ты говорил?

– Рядом. Километров тридцать. Просто они же на лошадях… – смотрю вслед уходящему каравану. – А у тех скорость – сам видишь.

– А беглецов обязательно сопровождать?

Смеюсь:

– Нет. Главное – встретиться на обеде и вечером.

– Тогда можно и придавить на гашетку… – улыбается он в ответ.

Всё верно. Пока беглецы пройдут расстояние до будущего лагеря, где мы станем держать оборону, дамы десять раз успеют вымыться… Двигатель рявкает, и мы отправляемся вдогонку за караваном. А потом обгоняем его, торопясь к старому городищу.

– Э, не забывай, что у тебя прицеп!

Сын послушно сбавляет скорость, и стрелка спидометра останавливается на цифре 70. Гляжу в зеркало – фургон идёт ровно. Да и то – поверхность степи плоская, словно каток.

Да и Вовик, как я погляжу, уже освоился с техникой. Держится расслабленно, как и положено опытному водителю.

И тут чувствую, как меня тянут за ногу. Эт-то ещё что?! Наклоняюсь – на меня из-под сиденья смотрят знакомые круглые глаза. В голове слышу голос:

«Ты шоколадку обещал».

Лезу в бардачок, куда сгружены обещанные подарки для гараха, достаю большую плитку. Спрашиваю тоже мысленно:

«Там будешь или вылезешь?»

Вздох:

«А орать не станут?»

Философски отвечаю:

«Поорут и перестанут».

«Логично», – так же глубокомысленно отвечает он.

Затем полностью выбирается из-под седлушки, я подхватываю его на руки, водружаю на коленки. Вручаю очищенную от фольги плитку. Грызи.