Виктор Мурич - Поискун и Потаскун

Ромич включил фонарь. Лучше бы я не видел то, что выхватывает из тьмы его луч.

Еще одна дверь. Ромич молча оттеснил меня в сторону. Удар ноги и неповоротливый солдат оказался в комнате раньше, чем обломки двери коснулись пола. Пригнувшись, он обшарил стволом все подозрительные углы.

– Чисто, – прошептал он, остановившись на краю витой лестницы уходящей вниз. – Дальше я первый. Не нравится мне здесь.

– Зато я в восторге, – пробормотал я, глядя во тьму трюма. – Енот ты уверен, что эта цацка так нужна шефу?

Меня молча пнули пониже спины. Скрипнули под ногами ступени. Виток за витком мы погружаемся в нутро корабля.

Наконец лестница закончилась. Небольшая комната с тремя дверьми тускло освещена масляным фонарем.

– Куда? – шепнул мне на ухо Енот.

Я кивнул на дверь что справа. Ромич сделал шаг вперед, выставив пулемет.

– Нет-нет-нет, – остановил его Енот. – Ты можешь ее испортить. Я сам.

Ромич сдвинул плечами и отступил в сторону, не опуская оружие.

На лице Енота такое волнение, словно на первое свидание собрался. Вот сейчас он войдет в комнату, а там, на широкой кровати под пышным балдахином она. Единственная и неповторимая. Ждавшая именно его всю жизнь. И естественно немного не одетая. Кусая губы, он толкнул дверь.

Небольшая комнатушка заполнена светом через квадратные иллюминаторы. Кончиками пенных языков волны облизывают стекла. Оказывается мы даже не ниже ватерлинии. Когда спускались по лестнице, казалось, что мы уже ниже уровня воды. Из убранства: стол и пару стульев приколоченные к полу, коллекция холодного оружия на стенах, сундук в углу, расшитый золотом сюртук на вешалке у двери. Каюта капитана. Низкая лежанка аккуратно заправлена клетчатыми пледом.

– И что это будет на сей раз? – мой взгляд, раз за разом обшаривает комнату. Я чувствую, что мы рядом с целью, но как она эта цацка выглядит понятия не имею. – Может кружок от унитаза? Деревянный. А щепка, которую я в унитазе топил его частица. Все сходится.

Шуткой я пытаюсь заглушить нехорошее чувство зарождающееся внутри. Нет, не страх. Страх там живет с того момента как я увидел второе светило. Чувство, словно ты в клетке и лишь мнишь себя свободным. Что судьба твоя уже решена, причем тебя никто ни о чем не спрашивал.

– Заткнись! – он принялся обыскивать комнату.

Первому досталось сундуку. Под ноги шмякнулись свитки карт, некоторое подобие секстанта, трубка с кисетом табака. Затейливая такая трубка. Вырезанная из белого дерева, опоясанная черным орнаментом. По кромке окантовка из желтого металла.

Иногда мне кажется, что и он до конца не знает что найдет. Мутно у них там с шефом все. Куда-то ходим, что-то зачем-то ищем. А толком сказать, что кому и зачем никто не может. Или не хочет. По большому счету мы пешки. Исполнители. Дальше приказа шефа ничего не видим.

– Ты не ошибся? – Енот даже под кровать заглянул. Там оказался сундучок поменьше под верх заполненный желтыми дисками, крупными кристаллами и перламутрового вида шариками. Можно сказать проще – золотыми монетами, бриллиантами и жемчугом. Но эти слова присущи нашему миру. А сейчас мы далеко не дома

В таком помещении и прятать особо негде.

Енот поднялся и тщательно отряхнул колени.

– За языком следи! Я не ошибаюсь! – огрызнулся я. Не люблю, когда меня пытаются упрекнуть в непрофессионализме.

– Шило, ты обложался! Ее здесь нет! – еще раз осмотрел он каюту и вытер ладони салфеткой. – Точно-точно

– Енот, я тебе сейчас дам в морду! Точно-точно! – я сделал шаг навстречу. – Я! Не! Ошибаюсь! Понял?

– Отставить! – вставил между нами восьмиствольную тушу пулемета Ромич. – Непорядок! Шило, ты уверен в своих словах?

– Ромич, я когда-то ошибался?

– Логично, – кивнул он. – Енот, рекомендую повторить осмотр. И ты Шило не отлынивай. Ищи.

– Ему надо – пусть ищет. – Я уселся на кровать и закинул ногу за ногу. Откинувшись к стене, я демонстративно уставился в потолок. – Я свою работу сделал. Ты, Ромич тоже. Мы не обязаны за него вкалывать. Нам за это не платят.

– Общее дело делаем, – покачал головой солдат. – Нельзя так, Шило.

Армия не профессия. Армия – диагноз. Ромич – типичный представитель. Вроде наемник, а оперирует высокими идеями.

Под потолком покачивался осветительный прибор, который по конструкции можно было бы назвать люстрой. Но исполнение с натяжкой вытягивало на осветительный прибор. Что-то вроде колеса телеги, только диаметром не более метра, на цепях подвешенное к потолку, а по окружности утыканное свечками в стеклянных плафонах. Оплавленный воск, обильно покрывающий конструкцию, не помешал мне увидеть изъян. Одна из спиц колеса имела до боли знакомый дефект.