Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

«Ну да, как бы не поперхнуться этой пикантностью», – хмуро отшутился по этому поводу Михаил, «включенный» в экипаж катера неделю назад, в самом начале «международной спасательной операции». Моряком он, естественно, не был, зато единственный из личного состава эскадры и прикомандированных к ней гражданских знал в лицо тех, кто должен был сопровождать груз. А еще он был хорошо знаком с лейтенантом, с котором пересекался еще в Одессе, в 1919-м, а потом и в Константинополе, полутора годами спустя. Собственно, именно это и предопределило выбор контр-адмирала: возглавит «миссию» лейтенант Кристоф, а ее выполнение обеспечит мало кому известный на флоте русский штабс-капитан.

Волонтером Смирнов стал волею случая. Двадцатишестилетний ветеран, проведший два с половиной года в окопах германского фронта и еще столько же – на полях гражданской, не смог найти себя в «мирной» жизни чужого для него Истанбула. При эвакуции из Крыма при себе у Михаила были лишь шашка, наган, да сменная пара белья в солдатском сидоре. Шашку он продал через два месяца, сапоги износились до дыр меньше чем за полгода. Бывший офицер не чурался любой работы, даже той, за которую не брались самые распоследние серсери  [67] Нищеброд, босяк ( тур .). .

Впрочем, с бывшей столицей бывшей Османской империи штабс-капитан свои надежды не связывал. Он всего лишь надеялся заработать на билет до Марселя, куда три года назад, правда, не из Стамбула, а из Одессы, упорхнула одна довольно-таки симпатичная молодая особа. Та самая, благодаря которой Смирнов и выбрал проигравшую в гражданской войне сторону. Нет, искать эту дамочку Михаил вовсе не собирался, чувства, хоть и весьма бурные в свое время, давно отгорели. Сейчас штабс-капитан просто старался быть прагматичным, полагая, что раз Франция победила в войне, то для солдат и офицеров союзной ей армии может стать если и не матерью, то хотя бы приветливой и доброй тетушкой.

Увы, надежды русского офицера развеялись как дым после случайной встречи в порту со «старым» знакомым. Лейтенант Кристоф церемониться со штабс-капитаном не стал, в двух словах объяснив суть политики нынешнего правительства Франции. «Вас там никто не ждет. Точка».

По правде сказать, чего-то подобного Михаил ожидал, только признаться себе в этом боялся. И, видимо, по этой причине циничная откровенность француза не стала для него шоком. Скорее ушатом холодной воды, вылитым на разгоряченную голову. К тому же «сердобольный» Анри слегка подсластил пилюлю, сообщив Смирнову о том, что при желании тот может продолжить карьеру военного в «Lе́gion е́trangère»  [68] Французский Иностранный легион. , надо лишь подать соответствующее прошение во французское консульство. А там, глядишь, лет через пять можно и о гражданстве подумать.

Штабс-капитан о гражданстве пока что не помышлял, а вот о службе в рядах Иностранного легиона задумался, причем крепко. И спустя десять дней, после долгих и мучительных размышлений, все-таки подал прошение, рассудив, что чести русского офицера подобная служба не умаляет.

Однако все оказалось не так просто. Как объяснили Смирнову, в настоящий момент легионеры вели боевые действия в Марокко и в Юго-Восточной Азии. Африканские части были укомплектованы полностью, даже с избытком, поэтому русскому новичку делать там было нечего. В Азии же, наоборот, проблемы с личным составом, точнее, с его нехваткой, имелись, и довольно серьезные. Тем не менее пользы от этого Михаилу не было никакой: по одному отправлять пополнение в Индокитай командование Легиона не собиралось.

В итоге Смирнову предложили подождать несколько месяцев, а пока суд да дело – послужить волонтером в воюющем с «кемалистами»  [69] Мустафа Кемаль Ататюрк – основатель и первый президент Турецкой Республики. греческом экспедиционном корпусе. Над этим предложением штабс-капитан почти не раздумывал. Статус нонкомбатанта и должность представителя какой-то малоизвестной гражданской организации при миссии военных наблюдателей и советников показались ему едва ли не синекурой. Прекрасно знающий языки, немецкий с французским, и сносно говорящий на греческом и турецком, Михаил в основном исполнял функции посредника на переговорах об обмене военнопленными. Как ни странно, обе воюющие стороны доверяли ему в этом гораздо больше, нежели представителям стран Антанты. Одним словом, «командировка» на анатолийский фронт затянулась надолго, продлившись без малого год, до осени двадцать второго. До того самого момента, когда произошла катастрофа. Греческие войска оказались разбиты и выдавлены на побережье. А после поражения при Эскишехире и пленении вместе со штабом генерала Трикуписа из Афин поступил приказ: покинуть малоазийский плацдарм.