Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

– А ты здорово чертишь, – говорит Лена, глядя, как ловко я управляюсь с карандашом и линейкой. – У меня так наоборот, с черчением сплошные проблемы.

– Чего же тогда пошла в геодезию и картографию? – дежурно интересуюсь я.

– Вообще хотела сначала в суриковское поступать или в архитектурный, я рисовать люблю. А потом подумала-подумала и забоялась, вдруг не получится.

– Ну и зря забоялась. Попытка не пытка.

– Я знаю, – вздыхает девушка и секунд через десять спрашивает. – А ты сам где так хорошо чертить научился?

«Эх, девочка-девочка, знала бы ты, сколько чертежей через мои руки прошли. Если их всех вместе сложить, стопка до «Седьмого Неба»  [60] Ресторан на Останкинской телебашне, расположенный на высоте 328–334 м. дотянется».

– В школе, где же еще, – отвечаю я ей. – У нас в школе черчение неплохо преподавали. Плюс родители инженеры. Плюс в городских олимпиадах по предмету участвовал…

– И какое место на них занимал? – тут же задает вопрос Лена.

– Ну-у, какое-какое. Первое, – «скромно» сообщаю я ей и продолжаю «хвастаться». – Меня вообще регулярно на разные олимпиады пихали. По физике, математике, химии, русскому языку. По математике даже до всероссийской зональной добрался.

– И как?

– В пятерку вошел.

– А почему не выиграл?

Отшучиваюсь:

– Мозгов не хватило.

Лена смеется, а затем начинает рассказывать про себя. За пять минут я узнаю, что в детстве она боялась собак, а теперь не боится. Что одна ее бабушка живет в Рязани, а другая – в Тамбове. Что тамбовский дедушка погиб на войне, а рязанский умер два года назад перед Олимпиадой. Что родители ее в июле уехали на полгода в Монголию в экспедицию и сейчас Лена живет в квартире одна и ей это очень нравится. Рассказывает, что на море она была только один раз, в одиннадцать лет, в Евпатории, но плавать так и не научилась. Что ни сестер, ни братьев у нее нет, и это, наверное, плохо…

– Все. Готово, – прерываю я ее монолог и снимаю с рабочего чертежа кальку, испещренную карандашными линиями и значками. – Теперь надо просто все обвести и проставить отметки.

– Ой! А у меня рейсфедер сломался, – внезапно огорчается Лена и смотрит на меня с робкой надеждой. Типа, может, я опять что-нибудь придумаю.

И я, конечно, придумываю:

– А зачем нам рейсфедер? Мы ручкой все обведем.

– А разве можно? – сомневается красавица в свитере.

– Можно. Это же не проект, обычная исполнительная.

– Точно, – соглашается Лена, находит на столе черную шариковую ручку и начинает старательно обводить выполненный мной чертеж. Я же тем временем отрываю от рулона еще один кусок кальки, пересаживаюсь на противоположную сторону и начинаю вырисовывать второй экземпляр исполнительной схемы. Помню, что их должно быть как минимум две, а ксерокса под рукой нет, хочешь не хочешь, надо чертить все по-новой. Причем тем же макаром, с помощью остро заточенного карандаша, линейки и ластика.

Пока черчу, градус в помещении достигает, наконец, нужной величины.

Скидываю с себя ветровку. Лена невольно поднимает глаза, потом опускает, потом делает вид, что всецело поглощена работой, потом опять бросает на меня как бы случайный взгляд… «Ну-ну. Будто не знаю, что ты меня сейчас тоже оцениваешь. Теперь уже внешне. В смысле, подходит тебе как женщине этот пацан или ну его к лешему, другие найдутся, получше».

Что ж, культуристом меня назвать трудно, бицепсы шарами не перекатываются, однако и не хлюпик какой, есть, что даме продемонстрировать – футболка тесная, рукава короткие, мускулатура… мускулатура в порядке. Не мальчик, как говорится, но муж. Чувствую, результатом «осмотра» Лена довольна. Тест на внешние данные пройден.

Спустя еще две минуты она тоже – решается.

– Жарко здесь, – констатирует дама моего сердца, снимает очки и стягивает с себя свитер.

«Е-мое! Вот это да!»

Под свитером у нее тоже футболка. Как и у меня, только без рукавов, и декольте такое, что…

– Андрей. Ты на меня так смотришь, как будто я голая, – смущенно произносит Лена, поправляя задравшийся «топик».

Судорожно сглатываю. Облизываю пересохшие губы.

– Прости, Лен, но на красивую девушку иначе смотреть нельзя.

– А я… красивая? – Лена опускает глаза, ждет моего ответа.

– Очень, – отвечаю я.

И это чистая правда.

Какое-то время мы пытаемся делать вид, что работаем. А между тем – перевариваем полученную информацию. И заново оцениваем друг друга, каждый – со своей колокольни.