Владимир Васильев: Затерянный дозор. Лучшая фантастика 2017

— Так а вы и не уподобляетесь. Вы же не содержание перебираете, а так сказать, повороты сюжета… находки, изюминки…

Нас обдало со спины светом фар. По асфальту и по стене побежали косые долговязые тени. Обогнавшая иномарка устроила нам небольшую иллюминацию и, мотнувши сияющим, как Уолл-стрит, крупом, свернула в переулок.

— Ну вот, скажем… Принял однажды первую часть сновидения за явь…

— Это как?

— Н-ну… Сознавал, что сплю, а предыдущий сон считал явью. Обычно бывает наоборот: думаешь, что проснулся, а на самом деле спишь ещё…

— Да, бывает… — Спутник покивал, умолк. — Скажите, вы просто так собираете подобные случаи или пытаетесь всё же их упорядочить… объединить какой-то теорией?

Честно признаюсь, кое-что в нашей болтовне начинало помаленьку меня беспокоить. Он спрашивал — я отвечал. Беседа психотерапевта с пациентом. Однако тема подвернулась столь увлекательная, что я просто не мог удержаться.

— А чем мы, по-вашему, занимаемся в данный момент? Выстраиваем теорию. Анекдотическую, правда, но теорию. Разглагольствуем о трансляции снов, о режиссёрах, о сценаристах… И не исключено, кстати, что заглядываем в будущее.

— В смысле?

— Вот, допустим, отсняли фильм по какой-то вашей любимой книге… С каким чувством вы его смотрите впервые?

— М-м… Да по-разному вообще-то… А вы?

— С возмущением, — не колеблясь, ответил я.

— Почему?

— Потому что всё отснято неправильно… Совершенно не так, как я представлял! Догадываетесь, куда клоню? Пока читаешь книгу, невольно отснимешь по ней кино в своей голове…

— Сам себе режиссёр?

— Именно! — вскричал я. — Чтение — творчество! Труд! Вот и сон тоже… Поймите, как только человек прекращает творить, он вырождается! Если мы в будущем, не дай бог, научимся и впрямь транслировать сны, сделаем из них что-то вроде телефильмов, мы лишим людей последней возможности самовыражения!..

— А почему мы остановились? — спросил он вдруг.

Действительно, краткую свою тираду я произносил стоя в двух шагах от нашей арки, заполненной полумраком грязноватых оттенков.

Опомнился, огляделся, виновато развёл руками.

— Да пришли уже… Вот мой дом.

— Жаль, — признался он — и похоже, что искренне.

Постояли, помялись, соорудили неуклюжее рукопожатие.

— А вы где живёте?

— Квартала три отсюда.

— Ну так давайте я вас провожу…

И побрели мы вновь по ночным пустынным тротуарам. Неподалёку пролегал проспект. На каждом перекрёстке нас овевало справа невнятным шумом и прохладным полусветом.

— А с другой стороны, всё логично, — удручённо промолвил я. — От фольклора — к литературе, от литературы — к кинематографу…

— Речь шла о снах, — напомнил он.

— Совершенно верно. Говорят, дикари не различают границы между сном и явью. Если кто-то избил тебя во сне, ты имеешь полное право отметелить его наяву…

Не знаю, что я такого сказал, но спутник мой оделил меня долгим пристальным взглядом. Как будто заподозрил в чём-то.

— А к чему это вы?

И вопрос тоже. Как-то, знаете, насторожённо он прозвучал.

— Да видите ли… Всегда полагал, что изящная словесность началась именно с пересказа снов. Сидели первобыты у костра — ну и делились… видениями… А чем ещё можно объяснить такое обилие фантастики в древнем фольклоре? Врождённой склонностью к вранью? Сомневаюсь… Так что вся художественная литература, на мой взгляд, не что иное, как сновидение в письменном виде…

Попутчик успокоился, усмехнулся.

— И всё же вы немножко отвлеклись, — мягко заметил он. — Почему, например, сны вашей знакомой мало чем отличаются от реальной жизни, а ваши, насколько я понял…

— Может, у неё просто совесть чиста? — пошутил я.

— Вы хотите сказать, что ваша совесть…

— Нет-нет! — торопливо заверил я. — На самом деле всё просто… Дело в том, что не к ночи будь помянутая реальная жизнь — не меньшая бессмыслица, чем сон. Спросить: «В чём смысл жизни?» — можно лишь осознав его отсутствие… Согласны?

— Так-так…

— А нормальный человек не может жить без видимости смысла! И вот люди начинают сообща этот смысл сочинять. Придумывают себе обычаи, религию, мораль… Ну так если уж они ухитряются даже явь перекроить и упорядочить, то уж сон-то!..

— По краешку ходите, — то ли одобрил, то ли предостерёг он.

Комплимент (если это, конечно, был комплимент) я легкомысленно пропустил мимо ушей. А зря.

— Где-то я читал, будто сны вообще сочиняются нами наяву, — добавил я. — Проснёмся — и давай подсознательно выстраивать всю эту белиберду во что-то понятное, связное…