Сергей Вишневский - Пест-серебрушка

– Ты сам не ведаешь, что просишь…

– Я хочу иметь права торговать с духами…

– А знаешь ли ты, что каждый ведун с того вздоха, как его ведуном назвали, проклят и ярмо на себе несет? – с прищуром трех глаз спросил черт. – Каждый, кто ведуном назван, каждый свой рок несет.

– Каждый? – с сомнением спросил Дакрит.

Черт в ответ, хищно улыбаясь, кивнул.

– А Пест?

– Его проклятье – его мажья сила и… – Черт умолк, словно его что-то оборвало. – …и еще кое-что.

– А если я стану ведуном, то что будет со мной?

– Если слово прозвучит о том, что Дакрит – ведун, магов ты презирать станешь. Будешь сам себя вспоминать да проклятьями сыпать. Как ведовское дело примешь – от силы своей мажьей сам отречешься да в отшельники подашься и до конца дней своих будешь по Гвинее шататься и дом искать. А дома у тебя не будет. Дорога твоим домом станет…

– Сам от силы отрекусь? – с ухмылкой спросил профессор.

– Сам! – скалясь, ответил черт. Его глаза при этом начали светиться слабым белым светом. – И артефактов в руки не возьмешь…

– Такого никогда не произойдет… Это невозможно! Я профессор! Я лично жал руку государю…

– Торг! – перебил черт и протянул лапу профессору. При этом он так улыбался оскаленной пастью и похрюкивал, словно старался раззадорить собеседника.

Профессор взглянул на лапу и осторожно протянул руку, но в самый последний момент остановился и спросил:

– На каких условиях?

– Я тебе нос свой привью и глаз. Будешь магию носом чуять и без глаз видеть духов. Если будешь делать, как я говорю, Пест тебя ведуном назовет…

– А я взамен? – осторожно спросил профессор. – Надеюсь, не душу…

– Хрынь… хрынь… – принялся снова похрюкивать черт. – Сдалась она мне… В уплату ты оба уха моих к себе привьешь… Навсегда! И жить с моими ушами будешь!

– Зачем? – непонимающе уставился Дакрит на черта.

– А это уже мое дело, какую плату с тебя брать.

Дакрит вздохнул и пожал лапу черта, а тот ухватил его руку обеими конечностями и резко укусил его за палец. Дакрит хотел было вырвать руку, но черт его крепко держал.

– Договор! Если смертный, именуемый Дакритом, будет делать все, как я скажу, он станет ведуном. Нос мой получит и глаз. Плата за то – два моих уха, которые он к себе привьет… – Черт чиркнул второй рукой по собственным зубам и окропил их рукопожатие черной густой смолой, которая капала из его раны вместо крови…

Ночь уже давно вступила в свои права, и ясное небо усыпалось тысячами звезд. Где-то вдалеке ухала сова, словно укоряла разноцветную и яркую палатку, расположившуюся на поляне. Эта палатка очень сильно выбивалась из общей картины довольно дремучего леса.

В самой палатке, которая была до неприличия огромной, находился небольшой шкаф и две кровати. На одной спал профессор, который ворочался в кровати и что-то бормотал во сне, а у другой сидел черт и ждал Песта. Тот лежал на второй кровати прямо и не ворочался, не стонал, а мирно и спокойно спал. Вот он глубоко вздохнул и открыл глаза. Несколько секунд молча лежал и смотрел вверх.

– Это тюрьма ведовская. В ней тварь и ведун сидят, – начал тихо черт. – Тварь больно сильная была, и ведун не справился. На последней капле крови своей он тварь с собой в тюрьму заковал…

– Как имя его?.. – еле шевеля губами, спросил Пест.

– Ишмаил. В народе Тесьмой звали. Его сила в ленте была, которой все тело обмотал. – Черт хрюкнул, словно ухмыльнулся. – Это его рок. Две сотни зим в тюрьме с тварью темной…

– А мой рок? Ты знаешь мой рок? – шепотом спросил Пест, не отрывая взгляда от сводов палатки.

– Знаю, но не скажу. Не мое это право.

– А если прикажу?

– Тьмой харкать буду, но смолчу… – улыбаясь тремя рядами зубов, произнес черт. – Скоро сам узнаешь…

– А Ишмаил Тесьма знал?

– Знал. Он тварей темных хорошо бил, и одна из них ему рок его рассказала. Как ту тварь увидел, так и понял, что рок свой нашел. Дурень пытался люд уберечь, но не смог… почти… – Глаза черта начали слегка светиться, словно он что-то ворожил. – Не твой рок это и не вздумай лезть туда. А за твой рок… седмицы не пройдет – сам узнаешь…

Привычно качаясь в седле, прямо на ходу в блокноте что-то записывал мастер Дакрит, а Пест уже второй день был смурной. Он неохотно и односложно отвечал на вопросы профессора. Они подъезжали к Ультаку, и на их пути оставалось последнее село. Подъезжая к его окраине, они уже собирались остановиться и припрятать коня и черта, но из кустов к ним навстречу вышел сухонький, но бодрый старичок.