Андрей Васильев - Время рокировок

– Туда, – показал на лестницу я и повернулся к Тору. – Ведь туда?

– Не совсем, – ответил «волк». – Не так все тут просто.

Он сделал несколько шагов вперед и сказал арабу, который уже положил руку на кобуру:

– Пошли кого-нибудь наверх, к владетелю Али-Садаху. Где-то там сейчас находится человек по имени Лев Антонович, пусть ему скажут, что прибыл его повелитель.

Одессит за моей спиной присвистнул, Фрэн хихикнула – похоже, ее рассмешило само слово «повелитель». Видимо, не слишком оно вязалось у нее с моей персоной.

– Все верно, – тихонько сказал Голд. – Другая ментальность. У них нет понятия «командир». Тор?

– Да? – вернулся к нам «волк», убедившись в том, что один из арабов отправился наверх.

– Понимаю, что в двух словах всего не расскажешь, но пока к нам не присоединился Оружейник, освети нам хоть немного – что здесь вообще за место? – попросил его Голд, как всегда, опередив меня.

– Может, лучше дождемся? – И Тор мотнул подбородком в сторону лестницы.

– Это само собой, – вступил в разговор я. – Но мне бы хотелось услышать разные точки зрения на один и тот же вопрос. И потом, ты сказал, что его как-то начало заносить. Поясни свои слова. Нет, если есть желание сделать это при Оружейнике…

– Моя точка зрения не меняется от его присутствия или отсутствия, – пожал мощными плечами Тор.

– Уважаю за позицию, – без тени иронии произнес я. – И тем не менее чего зря время терять? Пока его найдут, пока он спустится к нам… Давай, рассказывай.

Тор понятливо кивнул, и мы отошли от арабов-охранников, которые с интересом прислушивались к нашей беседе.

По словам Тора, первое, что произнес Лев Антонович, войдя в город, было: «Недооценили мы их потенциал. Ошибочка вышла».

Это относилось не конкретно к мощным стенам вокруг Нового Вавилона, или к народу, который мотался по улицам, или даже к инфраструктуре. Это было признание того, что он неверно оценил ситуацию в целом.

Впрочем, я его понимал. Я изначально был уверен в том, что это некрупный городок, в котором живет двести – триста человек и который пытается доказать, что он самый большой в этом мире. Даже рассказы Щура не разрушили у меня уверенности в этом, только поменяли картинку в воображении, заменив ее на более глобальную, да подкорректировали численность населения. И в этом была наша общая с Оружейником ошибка – в прогнозировании ситуации. Штука в том, что тут никто ничего доказывать не пытался. Те, кто здесь взял власть в свои руки, сделали то же, что и мы, – просто стали жить в новых условиях, строя то, что приемлемо для этого мира, и практически не оглядываясь на предыдущий опыт умершей Земли , особенно в части моральных и этических норм.

Рынок поверг Оружейника в состояние восторга, смешанное с разочарованием. Какой мед? Какое вяленое мясо? Какая рыба? Местные жители уже прекрасно с этим управились и без нас. Ну, если не с медом, то со всем остальным – это точно. Мало того, тут был сумасшедший (по нашим меркам) выбор овощей и зерна. Все это продавалось по более чем умеренным ценам, то есть сделать на этом бизнес было если не сложно, то проблематично в любом случае.

К тому же вот так взять и начать что-то продавать было просто невозможно – как и было нам уже сказано Грэем, право на торговлю выдавал Совет Восьмерых, что было вполне объяснимо – за каждым из членов совета стояла его община, а у каждой общины был свой интерес на рынке, своя делянка, которую он окучивал. Если хочешь торговать – договаривайся или шагай за пределы каменных стен – верстах в трех от города находился так называемый дикий рынок, где тоже можно было продать и купить всякое-разное. Вот только там все было дороже и порядок отсутствовал как таковой. И закон – тоже. В Новом Вавилоне всякое случалось, но до разбоя или убийств почти никогда не доходило. Там же это было нормой вещей.

Впрочем, понятия закона и порядка здесь тоже были условными, что опять же не шло вразрез со словами Грэя. Убивать – нельзя, воровать – нельзя, это все так, и за это провинившегося ждала быстрая и безжалостная расправа. Но только в тех местах, которые являются зоной взаимного контроля. А в своих кварталах (Тор в рассказе называл их не только кварталами, но и общинами, дистриктами, а один раз употребил даже заумное и неприятное слово «кластер») закон был у каждого свой. И выдачи оттуда практически не было, каждый случай, когда один район требовал голову человека из другого, превращался в ломку копий на Совете. Хотя такое происходило не слишком часто.