Екатерина Лесина - Наират-1. Смерть ничего не решает

Но ведь Туран не может отправиться! Ему домой надо, в Байшарру, и чтобы к соревнованию успеть, чтобы забыть, чтобы все как раньше.

— А не будет «как раньше»! — рявкнул Ниш-Бак, обрывая поток Турановой речи. — Никогда не будет, потому как тут, — он пальцем постучал по лбу, — тут ты будешь помнить все, каждый день, каждый час, каждое метание глупой души. Ешь, тебе говорят.

Кислый плов забивал глотку жиром, есть его было невозможно, как невозможно противиться приказу, произнесенному таким тоном. И потом Туран с благодарностью принял кубок со светлым, тоже кислым, но хотя бы не жирным вином.

— То, что случилось, плохо, очень и очень плохо, — Ниш-Бак задумчиво поглаживал изгрызенные листы. — Прежде всего тем, что ты и вправду плохая замена для Карьи. Очень плохая замена. Но Всевидящий пишет судьбы мира, а мы лишь в меру ничтожных сил своих можем пытаться изменить ту или иную букву, реже — слово, еще реже, если очень повезет, — строку.

— Я не хочу…

— Чего? Что именно тебя так пугает? Необходимость на некоторое время отправиться в Наират? Поверь, там совсем не так ужасно, как об этом рассказывают. Да и пугают в этих историях вовсе не тем, чем следовало бы. А может, и не следовало бы?

— Я не понимаю!

— Я и сам понимаю не всегда, — признался Ниш-Бак, поднимаясь. — Идем, я покажу тебе мои сокровища. Я и вправду торгую книгами, вернее покупаю, вымениваю, выискиваю. Собираю редкости, а потом отправляю туда, где им самое место. Идем же.

В этой комнате не было полок, только сундуки — длинные, узкие, из железного дерева, с бронзовыми петлями-запорами.

— Это чтоб мыши не добрались, — пояснил Ниш-Бак, откидывая крышку ближайшего. Достал он изрядно изуродованный фолиант: с одной стороны страницы были подпорчены огнем, с другой — разбухли от влаги, но чернила не размылись и даже на коричневой, пожженной части буквы проступали четко. — «Молчащая флейта», последнее творение Саяра из Лешты.

— Того…

— Да, Туран, того самого глупца, который не пожелал покинуть родной город, хотя мог бы бежать. И жить мог бы. А вот это «О зельных травах милостью Всевидящего растущих, о свойствах их и характерах». Название длинное, автор вряд ли тебе известен, но был умнейшим человеком. Впрочем, порой опасно быть слишком умным.

Ниш-бак вдруг усмехнулся, поколдовал над крышкой сундука, извлек из распахнувшегося секретного отделения совсем тонкую книжицу и протянул ее Турану. Среди плотных россыпей какой-то неизвестной тайнописи порхали на стрекозиных крыльях скланы.

— Ну а за этот…хм…фолиант многие отдали бы сотню жизней. Кстати, и отдали.

Рисунки были мелкими, но выполненными с особой тщательностью. Приглядись, и рассмотришь сложный узор на крыльях или выражения лиц — одинаково безбровых, большеглазых, но вполне себе человеческих. Да и вообще на людей похожи, разве что как-то слишком уж хрупки выписанные миниатюристом тела, непропорционально длинны руки и ноги, и не оттого ли непомерно широкими кажутся плечи? Особенно у этих двух, замерших друг напротив друга, разделенных вязью символов и соединенных черными хвостами кнутов. Бой? Ритуал? Дуэль? Да Турану-то какое дело?

— Причем тут книги? — Туран бережно положил книжицу обратно.

— А причем Байшарра? Ежегодные соревнования чтецов, библиотека, едва ли не крупнейшая в Кхарне…

— Крупнейшая.

— Допустим, — охотно согласился Ниш-Бак, укладывая книжицу в потайное отделение. Сунув руку в карман, вытащил горсть черной соли, которой щедро сыпанул на остальные книги. Запахло ликопой, и Ниш-Бак чихнул.

— Допустим, крупнейшая. И город славный, крупный и богатый. И люди в нем живут хорошие, такие, что любят книги и чтецов, готовы слушать, радоваться, ждать праздника. — Он подошел к следующему ящику и вынул том в тяжелом серебряном окладе, поманил рукой и, протянув, велел. — Открой. Скажи, байшаррец, доводилось ли видеть книги с такой вот печатью?

Первый лист, нежно-хрупкий, едва тронутый сеткой трещинок был чист, лишь в нижнем углу виднелась круглое клеймо ярко-красного цвета в виде наклоненной башни.

— Богатая была библиотека в Нэште, на весь Мхат-Ба славилась. Как и сам город. Что с ним случилось?

— Его сожгли по приказу кагана Кай-Тэ, обвинив в мятеже и укрывательстве запрещенных трактатов.

— Молодец, — похвалил Ниш-Бак, бережно принимая драгоценную книгу. — Историю знаешь, только, верно, никогда не думал, что она имеет особенность повторяться.

— Байшарра — не…