Тим Строгов - Последняя битва

– Путь назад нам отрезан Шенком, – отчеканил Громмард.

– Какая часть войска Лиги находится на этих кораблях?

– Все. Мы все тут.

Демон усмехнулся.

– Чудные дела.

– Нам придется причалить. С разрешения или без него. Надеюсь, ты это понимаешь.

– Для местных жителей – я стражник, законник и единственный защитник. Моего согласия вы не получите.

Такова была природа ракшей. Этот Варрен без колебаний в одиночку выступил бы против всей Лиги с Шенком в придачу. Долг и честь принудили бы его. Громмард ждал. Он знал, что не все слова еще сказаны.

– За мысом по мою левую руку есть глубокий залив. Корабли могут подойти совсем близко к берегу. Между нами нет мира, но и войны пока тоже нет. Ваша судьба в руках феоманта Караннона. Передай мои слова Трезубцу.

– Я – острие Трезубца.

Губы демона тронула улыбка:

– Значит, ты хорошо сражался? Твоему духовному воспитателю, пророку Брейгису, будет приятно это услышать.

– Я смогу с ним повидаться?

– Наверное, если захочешь. Он в Воензане, нашей северной заставе. Я, своей властью, допускаю тебя в Фаркайн, гном Галвин Громмард. Потому что ты – наш.

– Спасибо. Я еще хотел попросить…

– Нет, лоцманов вы не получите. Впрочем, препятствий я тоже чинить не стану. Пока. Можете попробовать поговорить с местными. Платите щедро.

Обворожительная Дивия ругалась, как подвыпивший конюх.

– Вот дает! – восхитился дядюшка Хобарн. – А я думал, что из такого прекрасного ротика могут только цветочки вылетать.

Лоцманов нанял Галвин. Под слегка насмешливым присмотром Варрена гном обошел деревню местных, которая из-за скелета свай и суставчатых настилов походила не на разрозненные жилища, а на единый крабообразный организм, и сговорился с десятком местных мореходов за вполне умеренную плату. Остаток дня навигаторы бросали лоты, чтобы убедиться в достаточной глубине межрифовых проходов, после чего первым к берегу пошел «Иноходец». После того, как флагманский бриг благополучно бросил якорь в живописной бухте, пришел черед остальной флотилии. Под галеры, что перевозили лошадей, прорыли специальный канал, перетаскали груды гальки. Все для того, чтобы суда могли подойти вплотную к берегу и разгрузиться. Грубо сколоченный настил тщательно укрепили подпорками, но без толку. Через несколько минут его копытами коней своротили набок, а первая партия животных опрокинулась в пенную прибойную волну.

– Лодыри бесполезные! – кричала Дивия на погонщиков. – Если хоть одна лошадь покалечится, я вам руки поотрубаю! Приготовили путы? До смерти запорю!

Прочие корабли встали настолько близко от суши, насколько им позволила осадка. Между ними и берегом бойко сновали шлюпки, которые перевозили мастеровых вместе с инструментарием. Первым делом было решено соорудить кораль для лошадей и разметить территорию под будущие строения. На лицах всех – людей, дворфов, гномов и даже эльфов – то и дело зажигались улыбки. Воины Лиги радовались, что они наконец стоят на твердой земле, а опасный морской поход остался позади. Даже гнетущее беспокойство за родных и неизвестность будущего отступили на время. Жизнь пела голосами птиц и сияла радостными солнечными лучами.

Поздно вечером Галвин целовал Эйру под ласковым светом звезд Фаркрайна. Позади них горели костры лагеря, впереди, за пологом темноты, звенели цикады. Громмард попытался пойти дальше поцелуев, но его руки мягко, но решительно были отстранены.

– Ты чего? – девушка понизила голос, словно их кто-то мог услышать за какофонией насекомых. – Прямо здесь, на земле?

– Да не холодно же вроде, – жарко прошептал гном, вновь привлекая ее к себе.

– Нет! Нет, слышишь? Для начала нам всем нужно хорошенько помыться. На «Молнии» выкидывали купальную сетку хотя бы. А тут что? И обзавестись какими-то стенами. Палатка не подойдет, если ты не хочешь, чтобы я подняла на ноги весь лагерь.

– Это значит – ждать, пока срубят дома, – приуныл Галвин.

Эйра властно обняла его за шею и подарила еще один, исключительно долгий поцелуй.

– Ладно, насчет природы ты меня уговорил. Но баня – обязательно. Тем более, что после сегодняшнего дня меня, если честно, даже ноги с трудом держат. Завтра, хорошо?

– Хорошо, – с таким нарочито горестным видом ответил гном, что вызвал у девушки прилив веселья.

И хотя Галвин сам смертельно устал за этот трудный день, он шел, словно парил над землей. Его душа ликовала и задыхалась от предвкушения счастья.