Тим Строгов - Последняя битва

«Прохиндею высшей гильдии, его непотребству Мошаву

от смиренного барахольщика Ханчи, недостойного титула «Пробы ставить некуда»

Накладная словесная

(к сожалению, без перечня товара, ибо времена нынче тяжкие)

Прошу оказать уважение (сообразное понесенным расходам) Шакнару-воину и людям с ним, калимдорского рода происхождения. Теперь главное – они имеют деньги и в состоянии за себя заплатить. С чем их к Вам и отправляю. Надеюсь на гостеприимство и некоторое количество хабара в мою сторону от хлопот Ваших. Буду позже. Как водится – не пустой.

Заранее подметаю пыль своими ушами от избытка благодарности.

Гоблины собирались отбыть сегодня же. На своих самодвижущихся повозках, что своими звуками заставляли окрестных птиц покидать насиженные гнезда, а местных грызунов срочно рыть более глубокие норы. Шакнар очень хорошо представлял себе все прелести совместного путешествия с торговцами, поэтому решил вести свою группу отдельным путем. Хорошо тренированный орк способен с короткими передыхами бежать двенадцать часов в сутки по сильно пересеченной местности. «Жизнь в сапогах» прикинул, что двигаясь по кратчайшему маршруту таким темпом, они уже через шесть дней достигнут первых гоблинских поселений. А караван Ханчи – это дорога в объезд по проложенным трактам, неизбежные поломки и пространные рассуждения, как бы их побыстрее исправить, торговля со всеми селениями по пути следования, а также злая игра в кости на каждом привале. Гоблины настолько поднаторели в этой забаве, что рядовые орки, случалось, спускали им не только заработанные на службе деньги, но и жалованье, которое причиталось им за несколько лет вперед. Иногда по этому поводу возникали свары, а бывало и так, что особо удачливый гоблин случайно получал по жбану обухом боевого топора. Чтобы избежать этих недоразумений, Шакнар решил поделить рейдовый отряд на две части – орков и гоблинов.

Теперь самая боеспособная и отъявленная половина группы ждала только его слова, чтобы сорваться с места.

– Слушать меня! – рыкнул Шакнар. – Можете коротко попрощаться с друзьями или съесть пару печеных картошек. Мне нужно дойти до лазарета и обратно. Когда вернусь, сразу выступаем. Разойтись! Но далеко не разбредаться!

Старый орк хотел на прощанье проведать Мирру Банши. К ней он заходил вчера и остался очень недоволен тем, что увидел. Некромантка выглядела какой-то обессиленной. Словно из ее груди кто-то выкачал две трети воздуха, а остатка с трудом хватало на дыхание и сказанные едва слышным голосом слова.

Возле палатки джоддока он застал несколько холодных пастырей – эдусов. Ночные барды выглядели взволнованными. Как только Шакнар приблизился к шатру соратницы, ему наперерез устремился один из них, Эдар Скальд.

– Жизнь в сапогах! – окликнул он.

– Что случилось, Эдар?

– Не знаю. И нас это беспокоит. Мы видели Мирру в горе, радости и покое, но мы никогда не видели ее такой… равнодушной.

Шакнар ободрительно потрепал сподвижника по плечу.

– Она никогда не сдавалась, не сдастся и сейчас. Ее ранили заговоренным клинком. Восстановление не может быть легким. Моглор старается изо всех сил, – сказал орк и в ответ услышал:

– Вот это нас как раз и тревожит.

– Что?! Что ты сказал?!

Но Скальд отступил и поднял руку в знак прощания.

– Ничего. Тебе послышалось.

Мирра, как и вчера, лежала на своей походной постели. В палатке стоял сладковатый запах эльфийских благовоний, к которому примешивались едва ощутимые флюиды тления. Похоже эдусы всерьез не доверяли Моглору, раз рискнули применить на своей начальнице магию Смерти.

Веки некромантки были полузакрыты. Шакнар положил ладонь на ее руку и вздрогнул – она была горячей, как огонь. Внутри ее тела шла неведомая, но очень тяжкая борьба.

– Мирра, ты слышишь меня? – тихо спросил орк.

Она открыла глаза.

– Шакнар?

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Я словно сплю наяву. Вокруг все такое невесомое. Но боли нет.

– Мы выдвигаемся в рейд сегодня. Не знаю, когда я увижу тебя в следующий раз.

– Возвращайтесь с победой, – без всяких эмоций пожелала она.

– За тобой хорошо ухаживают?

– Да. Моглор, – ее ресницы радостно дрогнули. – Он такой… старательный.

Белая занавесь лечебной палаты колыхнулась, пропуская внутрь кровавого эльфа.

– Привет, Шакнар, – сказал он. – А я слышал, что вы уже в походе.

«Жизнь в сапогах» плавно снялся с табурета, на котором сидел.