Тим Строгов: Последняя битва

Он прорвался через толпу поклонников, миновал жидкую цепочку стюардов стадиона, в несколько шагов долетел до орка и легонько встряхнул того за плечи:

– Эге-гей, приятель! Что-то случилось? Привидение в воздухе нарисовалось?

Шакнар словно очнулся от наваждения и перевел взгляд на друга:

– Голова кругом пошла… Не могу просто… Этот вид отсюда… Галвин, понимаешь, я это уже видел. Во сне. Улочка, маленькие домишки на фоне гор. Зеленые поля до горизонта. И дорога, уходящая вниз. Сумасшествие какое-то. Знаешь, друг, я не сойду с этого места, пока не узнаю, кто живет в доме по этой улице сразу за поворотом.

– Так в чем же дело? Сходи!

– Ты не поверишь, но я боюсь. Правда, боюсь. Колени не гнутся, насколько боюсь.

Громмард оглянулся и поманил к себе сотрудника из штата «Мирной коалиции». Ханчи набрал целую группу обслуживающего персонала: носильщиков, массажиста, тренера по физической подготовке, техника-артиллериста и даже одного охранника. Охранника? Им с Шакнаром! Охранника!!! Гном показал штатному носильщику пальцем в направлении улицы, которая так заинтересовала товарища:

– Дуй вниз, до переулка. Посмотри, как выглядит дом за поворотом… Шакнар, с какой стороны – с правой или с левой? Ага, слышал его? С правой стороны. Расспроси, кто проживает в нем и в соседних заодно. Понял? Возвращайся, мы тебя здесь дождемся. Шакнар, знал бы, что тебя так привлекают армакодские виды, давно бы сюда прикатили. Ханчи мигом бы договорился о выставочном матче.

Сотрудник из штата вернулся через полчаса, весь запыхавшийся, сразу стало видно, что парень бежал бегом и не отлынивал от поручения. При словах «белый фасад», «крыша двускатная, крыта красной черепицей» Шакнар вздрогнул всем телом.

– Кто там живет? – спросил орк, от волнения едва разлепляя губы.

– Мастеровой парень. Орк. Работает на кожевенном производстве. Жена трудится учетчиком там же. Трое ребятишек у них. Пушером в семье никто не увлекается. Сейчас хозяин дома разбирает забор, чтобы начать выкладывать пристрой. Хочет взять пару подсвинков на откорм. Говорит, к осени можно будет выгодно продать сало, а кожи в дело пойдут.

– Шакнар, да что с тобой такое? Вон, посерел весь! А, Шакнар? – Галвин обеспокоенно затормошил друга. – Проклятье! Дернул его нечистый этот пристрой мастерить! Хочешь, я сбегаю, договорюсь, чтобы дом оставили, как есть, если он тебе так дорог? Предложу парню кучу вешек…

– А я уж было поверил, – прошептал орк.

– Кожевенник жалуется, что сад большой, но запущенный, – продолжал свой обстоятельный рассказ сотрудник команды. – Вдова за ним совсем не следила…

– А? Какая вдова?! – вскинулся Шакнар.

– Та, которая недавно парню дом продала. У нее после смерти мужа совсем было руки опустились. Ну, как смерти – тело так и не нашли. У нее муж охотник был, пошел в горы белых кошек-альвисов промышлять, да так и не вернулся. Эти альвисы страсть, какие коварные. Нельзя на них в одиночку ходить, там не пойми, кто еще на кого охотиться начнет.

– Погоди ты про альвисов, ты про вдову расскажи, – потребовал Галвин, видя, что Шакнар стоит и не может вымолвить ни слова.

– Да я и сам толком не знаю про вдову, – развел руками работник. – Обыкновенная вдова. Две дочери. Она переехала в дом по этой же улице. Дом поменьше, за большим следить, наверное, тяжело. А может, воспоминания тягостные, – предположил под конец сотрудник.

Шакнар словно встряхнулся от полуобморочного состояния. Теперь взгляд его был ясен и решителен. Он положил свои сильные, тяжелые руки на плечи Громмарду и твердо сказал:

– Продавай пушку, Галвин, продавай быстрее. Я ухожу из большого спорта.

Поздно ночью в номере гнома все еще горел свет. Громмард переписывал пятую копию одного и того же письма. Механические планеры-почтальоны, что доставляли корреспонденцию через море Петронелл, долетали, в среднем, два из пяти. Поэтому и строчил бывший артиллерист одно послание за другим. Не хотел единократно вручать свою судьбу ненадежным крыльям почтовой службы. Он дописал последний лист, задумчиво подпер кулаком щеку и уставился в точку на противоположной стене.

– Значит, Тирсис оказался бездельником и пьяницей, – сказал он вслух, словно продолжая диалог, который уже некоторое время вел про себя с невидимым собеседником (или собеседницей). – Ну, а что ты хотела от знатного вельможи в отставке? Чем ему заняться, если он никакому ремеслу не обучен?

Гном медленно покивал головой, будто соглашался с доводами своего мысленного визави.