Алекс Орлов - Один в поле воин

Показавшееся на пути препятствие вернуло его к реальности. Это был уличный робот-черепашка. Двадцатикилограммовая машина, работавшая по заданным маршрутам. И сейчас он сучил своими манипуляторами, торопливо собирая крошки стекла, просыпавшегося из разбитого окна второго этажа.

Головин посмотрел наверх, и тут до него дошло, что это здание, в котором находилась фабрика Ахмеда, а чуть дальше, в стене, зиял пролом, в котором прежде стояла усиленная коробка с металлической дверью, куда Головин входил дважды в неделю.

Обойдя робота, Головин двинулся по краю тротуара и, стараясь не поворачивать головы, отчаянно скашивал глаза, чтобы лучше рассмотреть, что же тут случилось.

Оказалось, что металлическая дверь вместе с коробкой валялись на ступенях, засыпанные обломками пластобетона и пылью. А на стене Головин отчётливо рассмотрел следы крови. Как будто кого-то крепко побили, а потом волокли наверх.

Головин легко себе это представил, поскольку у них на этаже неделю назад подрались двое кадетов, и одному расквасили нос, так потом следы от его кровотечения две недели никто не удосуживался отмыть.

Здесь было очень похоже.

Ужасный семинар был забыт, и Головину вернулось прежнее ощущение страха. А ещё на улице появились полицай-дроны. Головин уже давно их не видел, а теперь их на улице было не меньше полдюжины, и они зависали напротив выбранных ими подозрительных лиц и требовали либо предъявить идентификационную карту, либо раскрыть ладонь и держать в таком виде около десяти секунд, пока полицай-дрон не сделает качественный скан, пригодный для распознавания личности.

Казалось, что никто кроме Головина не замечает этих жужжащих гигантов, и лишь те, от кого они требовали предъявить идентификационную информацию, останавливались, дрожащими руками доставали карточки или смиренно ждали, растопырив для верности обе ладони, хотя требовалась только правая.

Они тоже боялись. Они все боялись, и, замечая признаки чужого страха, Головину становилось чуточку легче. Значит, не один он такой.

Стараясь ничем не выдавать своего состояния, он пытался идти как обычно, поглядывая на проезжающие мимо транспортные боты. Большие и маленькие, лёгкие развозные «электрики» и снабжённые парогенераторами тяжёлые «дабблы».

Между тем полицай-дроны продолжали выборочно проверять поток пешеходов, который к полудню становился всё плотнее.

Яркая вспышка и громкий сигнал заставили Головина остановиться и замереть, прямо перед ним на уровне лица висел чёрный аппарат размером с большую кастрюлю. Тонко жужжали ходовые винты, тёплый воздух ударял в землю и расходился волнами, и Головин почувствовал, как по ногам пошло тепло от выхлопных дюз машины.

– Здравствуйте, гражданин. Предъявите ваши идентификационные данные, – произнёс робот синтетическим голосом, который должен был звучать как женский, однако что-то там испортилось, и он стал скрипучим, добавляя ужаса.

Головин кивнул и достал из кармана карточку – уже второй раз за день. Фасеточный глаз полицай-дрона моргнул диафрагмой, проскрипел: «благодарю вас», и, облетев Головина, отправился по своим делам, а Головин на ватных ногах пошёл по своим.

Что же здесь могло случиться? Почему разгромлена фабрика Ахмеда и откуда эта кровь на стенах коридора?

Головин подавил в себе желание оглянуться, боясь ещё раз привлечь внимание дронов.

Может, Ахмед фасовал какие-то запрещённые вещества? Головин никогда не интересовался, что именно рассыпал по упаковкам его работодатель, поскольку ему платили только за цифры.

«Что ж, с Ахмеда станется, тот ещё делец», – подумал Головин, не исключая, что его работодатель мог влипнуть в историю с наркотиками.

Когда Головин вернулся домой, он первым делом заглянул в комнату к Фредди и поразился царившему там порядку.

Старая одежда, валявшаяся по углам, была развешана по крючкам на стене, блоки самодельного терминала были протёрты от пыли и составлены горкой один на другом.

Обычно замусоренный пол также был подметён, а сам Фредди сидел за столом, на котором теперь все баночки с пищевыми таблетками стояли рядком.

– Ты в порядке? – осторожно поинтересовался Головин.

– Да, просветление какое-то наступило. Даже думаю поучиться сегодня.

– Да ладно, – не поверил Головин. Сам Фредди никогда ничего по учёбе не делал, за исключением редких тренировок на собранном им тренировочном терминале. Какие-то письменные работы за него выполнялись другими кадетами, с которыми он договаривался за деньги или менялся на что-нибудь.