Виктор Гончаров - Долина смерти (Искатели детрюита)

На основании того, что рядом с 87-ым номером в периодической таблице помещается 88-ой — радий, я предположил в искомом элементе (87-ом) свойства, похожие на свойства радия, но только еще более интенсивно выраженные… И мои предположения блестяще оправдались. Чему доказательством дырка в полу и развороченная стена, которые, надеюсь, вы видели…

— Так-так-так-так…

— Вначале я думал, что не смогу удержать его в руках, так как никакие тела не выдерживали бомбардировки со стороны его частиц… Но потом нашел, что свинец — единственный изо всех металлов — великолепно противостоит действию детрюита… В свинцовый шарик, как видите, я и заключил свой бунтарский металл…

У дьякона блеснули глаза. Дьякон плотоядно облизывал губы, что-то соображая.

— Димитрий Ипполитович, — начала дьяконица робко, а потом зафыркала, — как же это вы им стену-то разворочали?..

— А очень просто, — отвечал изобретатель, любовно поглаживая свинцовую головку, — когда он вполне остыл, я открыл крышечку шарика, но не принял во внимание, что отверстие слишком широко… Поток частиц вырвался оттуда и произвел это разрушение… Теперь я отверстие сузил; луч, исходящий из шарика, в диаметре равняется маковому зернышку, и теперь он не производит такого грома и разрушения… Хотите — попробуем?..

Дьякон в ужасе метнулся в другую комнату. Дьяконица оказалась менее боязливой, потому что ничего не понимала.

— Да вы не пугайтесь… это пустяки… — успокаивал изобретатель.

— Хороши пустяки, — отозвался дьякон, просовывая в дверь встревоженную физиономию. — Пустяки, ну-ка?..

Дмитрий Ипполитович подошел к открытому окну, осмотрелся по сторонам и направил шарик на купол ссутулившейся церковки. Прицелился и открыл отверстие. Тонкий пронзительный свист прорезал неподвижный, упоенный солнцем воздух. Крест на куполе дрогнул, качнулся и рухнул вниз… Одновременно звякнуло стекло в окне противоположного дома — двухэтажного… Изобретатель поспешил укрыться в глубине комнаты.

Страдная экзаменационная пора.

Как нарочно, — когда солнышко начинает улыбаться по-вешнему: с задором, тепло и ласково; когда влажная распарившаяся земля ершится нежным ярко-зеленым бобриком газона и светится знойно-желтыми огоньками одуванчика, а в ароматном воздухе ходят мягкие волны и льнут к лицу, и щекочут, и подмывают на молодецкие выходки… как нарочно, извольте-ка, в эти сочные майские дни, сидеть в душной, пыльной комнате и долбить сухую книжную премудрость…

Вот послушайте только…

С балкона третьего этажа, — балкон окутан с ног до головы золотистой фатой смеющегося солнца, — с балкона вниз на дворик с молодой изумрудной зеленью падает тяжело — хоть и энергичное, но отнюдь не захватывающее — гудение двух вперемешку юных голосов:

— …Итак, Мальтус полагал, что избыточное население, существующее во всех империалистических странах…

— …Не империалистических, а капиталистических…

— Ладно, не придирайся: один черт!.. Избыточное население есть результат абсолютного перенаселения, но оно порождается физиологическими причинами и рано или поздно становится неизбежным при всяких условиях общественного развития…

А из окна под балконом — со второго этажа — совсем унылой мелодией звучит третий голос, женский, с заупокойными переливами:

— …Магнитные силы обнаруживаются нами всякий раз… всякий раз, когда по тому или иному проводнику течет… течет электрический ток… Что такое электрический ток? Что такое электрический ток? Это есть передвижение электричества… На что действует магнитное поле?.. На что действует магнитное поле?.. Разумеется, не на саму проволоку… разумеется…

А солнце-то! Солнце-то! А воздух! А ветерок! А воробьи-то разодрались! Черт меня подери, если я не понимаю состояния трех юных рабфаковцев, законами исторической необходимости заключенных в деревянную коробочку — домик нелепый, трехэтажный, что насупротив Полувия грибом воткнулся в землю!.. Ого-го-го, как еще понимаю!.. Но не в этом дело.

Из нижнего окошка высунулась женская головка — волосы подстрижены, как и полагается им быть, глаза — унылы, к груди книга прижата. Головка перегнулась румяным лицом кверху.

— Ванька! Павлушка! Черти!!.. Да не могу же я! Черти! Поедемте за город! Смотрите, солнце-то!!..

С балкона — угрюмое молчание. В молчании — чуткая настороженность слишком хорошо знакомых со сладостью падения. Закон Мальтуса-Рикардо не цитируется больше.