Натали Р. - Враг моего врага. «Конец фильма»

Однако если можно и должно проявлять снисхождение к пастве, то к человеку, на которого возложен священный сан, предъявляются совершенно иные требования. Кардинал остро взглянул на епископа.

– Вы ведь освятили бортовые агрегаты после ремонта?

Ян Гурский сглотнул.

– Ваше высокопреосвященство…

– Да или нет? – грозно вопросил кардинал, подавшись вперед.

– Э-э… нет, – сокрушенно признался епископ.

– Почему? – тон кардинала стал опасным.

Ян Гурский замялся.

– Неужели не успели? – желчно промолвил Джеронимо Натта. – Не так уж много времени занимает это таинство! А важность его очевидна.

– Я… Ваше высокопреосвященство, освящать крейсер, который называется «Дарт Вейдер» – это кощунство! – выпалил епископ.

– Насколько я помню, этот крейсер называется «Анакин Скайуокер», – холодно заметил кардинал.

– Да, но какое из этих названий лучше отражает суть?

Джеронимо Натта скривился, как от кислятины. Он был далек от мысли недооценивать значение слова, как-никак по слову Божьему создавалась Вселенная. Но пустой демагогии не любил.

– Я понял ваш тезис, Гурский, – сухо проговорил он. – Взять, например, вас. Некоторые называют вас епископом. А я назову мудаком. Какое название лучше отражает суть?

Щека Яна Гурского нервно дернулась, лицо залил нездоровый румянец.

– Вы не справились со своими обязанностями, Гурский. Хуже – вы пренебрегли ими. Вы не смогли дать утешение и вразумление Василисе Ткаченко, когда она их искала. Да, это говорит лишь о вашей неумелости и несостоятельности как духовника. Но вот то, что вы сознательно не провели таинство освящения крейсера, оставив его открытым для козней врага рода человеческого, заставляет усомниться в цвете вашей собственной души.

Епископ побледнел.

– Ваше высокопреосвященство, я истинно верую в Господа нашего Иисуса Христа. Возможно, я допустил ошибку, но… Я никогда не…

– Чтобы не допускать впредь ошибок, вы будете служить Церкви там, где ошибиться невозможно, – под гулкими каменными сводами голос кардинала звучал, как приговор. – Будучи облечен доверием его святейшества Бенедикта XXV и всеми необходимыми полномочиями, я лишаю вас епископского сана. Дозволяю вам избрать для себя любой монастырь. Надеюсь, несколько лет в обители избавят вас от гордыни и суесловия и охранят от глупостей, которые вы могли бы совершить в иных обстоятельствах.

Подбородок Яна Гурского дрогнул.

– Ваше высокопреосвященство, это очень суровая кара! Я служил со всем рвением, просто…

– Просто оказали дьяволу небольшую любезность, – едко подсказал кардинал. – Если вы не потрудитесь замолчать и смиренно принять наказание, Гурский, я выдам вас главнокомандующему космофлотом как виновника предательского термоядерного удара по ГС-крейсеру Земли. После того, что сделает с вами этот человек, не признающий христианского милосердия, вам костер избавлением покажется.

Бывший епископ содрогнулся и молча склонил голову.

Хайнрих закрыл папку и выжидательно уставился на Салиму верноподданным взором, который, по его мнению, неплохо ему удавался. С точки зрения Салимы, Шварц слегка переигрывал. Артист!

– Конечно, адмирал, в вашем назначении есть несколько несообразностей, – проговорила Салима, как бы соглашаясь. – Но, надеюсь, вы понимаете, почему я поручаю «Ийон Тихий» именно вам?

Хайнрих изобразил мыслительный процесс и брякнул:

– Потому что я ваш любовник.

Она улыбнулась почти против воли.

– Полагаю, вы достаточно умны, чтобы не путать причину со следствием.

– А ничего, что я никогда не пробовал управлять ГС-кораблем?

– Пилоты на «Ийоне» есть. Там не хватает толкового командира.

– Что с Гржельчиком? – поинтересовался он.

– Капитан Гржельчик в монастыре.

Хайнрих вздернул бровь.

– Он что, вдруг узрел величие Господа и решил постричься в монахи?

Она покачала головой, погасшая улыбка не вернулась. Даже странно.

– Хайнрих, ты ведь верующий человек, – сказала утверждающе, но с толикой вопросительной интонации. Не уверена была? – Насколько глубоко ты религиозен?

– Ровно настолько, чтобы не менять свою веру, – он хорошо помнил ее предложение принять ислам и заманчивое обещание. – Я добрый христианин, Салима. Командор мальтийского ордена, между прочим, – он погладил крест.

– Хорошо, – кивнула она, не став, против ожиданий, вновь поднимать тему перехода в ислам. – Все равно, какова твоя вера, лишь бы она шла от света и была достаточно крепка.