Натали Р. - Враг моего врага. «Конец фильма»

Впрочем, грех было не воспользоваться ситуацией. Хайнрих подначил охранников: мол, сдаст меч без шума тому, кто победит его в поединке. Ребята повелись, приятно разнообразив его утреннюю тренировку. Наивные гвардейцы думали, что уж лучше их-то, обученных по специальной программе, никто клинками не владеет. Откуда им было знать, что герр Шварц начал ежедневные занятия, когда они еще на свет не родились? И не прерывал их без очень, очень веских причин, к которым не относились ни утреннее похмелье, ни бурная ночь. Ребята отваливались один за другим. Желающие поставить на место наглого выскочку с периферии быстро закончились. Не в буквальном смысле: Хайнрих еще не свихнулся, чтобы рубить лезвием верных солдат Земли, но когда получаешь с размаху по башке железом, пусть и плашмя, свет из глаз на какое-то время пропадает. Развлечение грозило сойти на нет, и он предложил гвардейцам нападать по двое. Энтузиазма у них хватило ненадолго.

– Хайнрих, прекращай, – улыбаясь, попросила Салима. – Этак никого не останется на ногах, чтобы защищать меня.

Ей, в отличие от глупых телохранителей, меч очень даже нравился. И его владелец, как ни странно, тоже. За поединками она наблюдала с удовольствием. Лоб Хайнриха был повязан полосой ткани, чтобы пот не мешал, обнаженный торс в кубиках мышц и редких седых волосах блестел от капелек. На левом предплечье алела короткая полоска: кто-то особенно искусный и везучий достал, не озаботившись повернуть лезвие. Он не сказал ни слова, только врезал по башке герою чуть сильнее, чем остальным.

– Никого? – он повернулся к Салиме. – Ха! – меч крутанулся в воздухе и лег в ножны. – А я на что? Гони этих тормозов на хер! То есть… – он все еще смущался, хоть она и говорила, что ее не раздражают особенности его речи, – на улицу без выходного пособия.

Она подошла, придерживая расходящиеся полы шелкового халата, провела другой ладонью по его мокрой груди.

– Значит, ты хочешь записаться ко мне в телохранители? – переспросила с ехидной улыбкой. – Считаешь, это дело как раз по тебе? А космические корабли, станции какие-то орбитальные – ну их к шайтану, пусть с ними кто-нибудь другой возится?

– Я ничего подобного не говорил! – тут же переиграл он. – Я просто имел в виду, что твоим безруким… в общем, этим добрым молодцам следует уделять больше времени тренировкам, только и всего.

– Хайнрих, – она покачала головой, не переставая улыбаться, – ну сам подумай: кто в здравом уме нападет на меня с мечом? Моя охрана обучена противостоять другому оружию.

– Нечего полагаться на здравый ум, – проворчал он. – Какому-нибудь шизофренику вполне может прийти в голову увековечить свое имя, зарубив координатора мечом.

– Ладно, ладно, – согласилась она. – Ребята и сами теперь не успокоятся, будут практиковаться хотя бы ради реванша.

– Хрен им, а не реванш. Я всю жизнь практиковался, с пяти лет, как папа мне пластмассовую саблю подарил.

Салима дотронулась до кровавой царапины.

– Даже неумелому может повезти.

– Фигня, – фыркнул он. – До свадьбы заживет.

Она щелкнула его по носу:

– До свадьбы у тебя три перелома со смещением срастись успеют. Но это же не повод себя калечить.

– Перелом срастается за пару месяцев, – прикинул Хайнрих. – Стало быть, через полгода я могу рассчитывать?

– Придется подождать еще немного, – засмеялась она. – Когда заживут последствия обрезания.

Он с досадой застонал.

Хелена посмотрела на себя в зеркало и разрыдалась. Вместо густых золотистых прядей, которые она любила завивать – бритый наголо череп с красными следами швов. Экий ужас! Ни один мужчина дважды не взглянет на такое чучело. А если взглянет, то с отвращением. Как она теперь родит папе внуков? При всей своей наивности она догадывалась, что внуки у пап появляются не сами по себе, для этого дочка должна хоть кому-то приглянуться. После близкого знакомства с компанией Артура она поняла, что сам процесс ей даром не нужен, но внуков она обещала. Над этой дилеммой она мучилась долго-долго, потом решилась спросить сидевшую с ней монашку:

– А можно как-нибудь забеременеть без этого самого? Ну, не трахаясь?

– Дитя мое, старайся не употреблять вульгарных выражений, – сделала замечание женщина.

– Каких-каких выражений? – не поняла Хелена.

Монашка терпеливо пояснила:

– Нелитературных. Неугодных Господу.

– А-а, – задумчиво отозвалась девочка, безуспешно пытаясь сообразить, какое из произнесенных ей слов неугодно Господу. – Ну-у, ладно. Так вы знаете, можно или нет? – на всякий случай она ограничилась только теми словами, в отношении которых была твердо уверена.