Каваками Минору - Панцерополис

Военные или полиция обычно просто посылали краткое письмо, но Оскар такого не признавал. Он всегда пытался уладить всё, не глядя на других свысока или понижая собственное достоинство.

Майер не сомневался, что этот мужчина являлся истинным воплощением солдата.

Ему казалось, все в пятом дивизионе ВВС относились к Оскару так же.

Но его мысли были прерваны.

— О, Майер.

Он поднял взгляд на знакомый голос, и обнаружил Оскара.

Мужчина держал белую чашку кафи .

Майер быстро принялся вставать, чтобы отсалютовать, но…

— Оставь.

Оскар сел напротив и развернул немного тело, чтобы выглянуть в окно. Он выглядел несколько ослабшим.

— Вы не собираетесь пить пиво?

— После потери стольких моих людей я не в настроении.

Оскар вздохнул.

— Что-то случилось? — спросил Майер.

— Ничего. Просто мысли не дают покоя.

Его словам не хватало привычной остроты.

— Если речь о семье Брюера, то не о чем беспокоиться. Я с этим разберусь. Вы можете спокойно сосредоточиться на вашей работе.

— Сегодня ночью взойдёт луна, поэтому не садись в аппарат на двигателе духовной энергии… Понял?

— Слушаюсь. Я и не планировал.

Ночами с ясной луной двигатели духовной энергии могли выйти из-под контроля, а значит, вместо них использовали планеры: корабли без двигателя, на которых были высечены только эмблемы для полёта. Несмотря на медленную скорость, они годились для безопасной транспортировки.

— Но тому кораблю не приходится волноваться о луне, — пробормотал Оскар.

Майер проследил за его взглядом и через окно увидел стоящий на палубе Цвая dp-XXX. Из его спины торчало копьё света под названием Ланце.

— Любопытно?

Он повернулся на голос и обнаружил, что Оскар смотрит на него.

В глаза его командира вернулась сила. Острота его взора словно пронзала насквозь и распознавала любую ложь, поэтому Майер утвердительно кивнул.

— Да.

— Почему?

— Пару лет назад я работал над постройкой этого корабля.

Он на мгновение заколебался.

— И его пилотируют люди, которых я уважаю.

— Ясно, — Оскар вздохнул. — Этот корабль создали сын и друг Губера Тальштрассе, чтобы достичь на нем космоса.

— Мне кажется, это поразительная технология.

— Но сильно опередившая свою эпоху.

Майер кивнул.

Армия по существу находилась под контролем безумца, известного как Фюрер. Тот человек однозначно попытается использовать dp-XXX для войны. Он высоко превозносил героев, поэтому единственный в своём роде корабль как dp-XXX будет выглядеть для него весьма привлекательно.

Они хотели этого избежать.

— Что же нам предпринять?

— В Мюнхене у меня есть горная вилла. Мы можем его разобрать, отправить туда и хранить его там от греха подальше.

— Сдаётся мне, с наземными силами возникнут трудности.

— Разумеется. Вот почему это будет сделано в строжайшей секретности. Разобранные части запечатают в ящики, маркируют как предметы, оставленные после усопших, и отправят по домам тех, кому мы можем доверять.

В прошлом столкновении с dp-XXX погибло двенадцать человек. Для такой смуты число небольшое, поэтому не возникнет подозрений, если они завысят количество убитых.

— Затем во время поздравлений к Новому Году ящики перевезут ко мне домой. Если их отправят на мою горную виллу как материалы на постройку поля для верховой езды, никто ничего не заподозрит.

— Тайная полиция в последнее время усилила активность, поэтому нам нельзя терять бдительность.

— Нельзя, — лицо Оскара немного расслабилось. — Правда, превращение виллы в склад испортит летний отпуск.

— Ваша дочь расплачется.

Майер никогда не встречался с дочерью Оскара. Его командир не любил смешивать работу с личной жизнью, поэтому редко о ней упоминал. Прошлой весной Оскар неожиданно задал ему вопрос:

— Майер, я спрашиваю, потому что ты молод, но что, по-твоему, я должен подарить дочке, которая переходит в среднюю школу?

Тогда он впервые о ней услышал.

Это всего лишь догадка, но Майеру казалось, что Оскар работал не ради страны или армии. Он, наверное, работал ради людей, будь то его семья, солдаты, или просто горожане.

Майер сомневался, что мужчина сам осознавал, ради чего служит, и наверняка откажется это признавать, даже если так. Тем не менее, Майер был в этом уверен.

В конце концов, один старый солдат на пороге отставки однажды ему кое-что сказал.

— Этот человек суров только на службе.

С тех пор Майер видел несколько случаев, подтверждающих те слова.