Дэн Абнетт: Воспоминание (ЛП)

Мило был моложе всех, почти мальчишкой. Как мне сказал Брэгг, Мило только что получил звание рядового. До этого времени он был единственным выжившим гражданским лицом с Таниса, и был спасен лично комиссаром-полковником.

Яэл был немногим старше. Его тонкая юношеская фигура, только-только стала обретать очертания зрелого мужчины. Но, в его взгляде было нечто, что говорило, — сам он давно уже повзрослел.

Мы выдвинулись к южной окраине. Как сказал Брэгг — нашим заданием было выкурить остатки разгромленной армии Зоики. Они залегли на дно, сказал он, засели глубоко, словно занозы.

Это меня встревожило, но Брэгг тащил с собой некую разновидность тяжелой автоматической пушки, которая обычно ставится на турель, и я решил держаться рядом с ним.

Мы покинули город через останки ворот имени Иеронимо Зондара. Несколько ключевых сражений были здесь и несколькими километрами к востоку, там, где в массивной, выщербленной стене находились ворота Вейвейр. На этом участке прошли самые ожесточенные бои во всем конфликте.

Только сейчас до меня стал доходить размах боевых действий. Позади нас возвышалась увенчанная башнями громада Вервунхайва, окольцованная тем, что осталось от защитной стены. Передо мной простирались, на сколько хватало глаз пригородные кварталы, горные выработки, заводы и склады, — огромный пояс, окружающий громаду улья. Здесь были затяжные бои, беспощадные схватки, улица на улицу, когда солдаты Зоики продвигались к стенам города. Мы прошли мимо останков нескольких зоиканских боевых машин. Это были не только танки и транспортеры, но и странные механизмы, похожие на пауков или ракообразных. Их колоссальные корпуса были покрыты черным нагаром, который оставил огонь, пожравший их изнутри.

Стоял ясный солнечный день, но дымная вуаль придавала свету зеленоватый оттенок, клубы дыма стелились словно туман. Легкий ветерок с южных пустошей поднимал пыль небольшими вихрями. Спидеры, посадочные модули и ревущие имперские перехватчики сновали в небе туда и

сюда, а горизонт на юге озаряли вспышки и сполохи огня. Там, в пустошах, убегающие остатки Зоиканской армии предавались планомерному уничтожению.

Некоторое время было людно. Беженцы колоннами возвращались в город, толкая перед собой тележки и детские коляски со скарбом.

Встречались пешие патрули Имперской Гвардии. Попадались машины с раненными. И хуже того — караваны с телами погибших, которые двигались к местам массовых захоронений. Рабочие бригады Муниториума и инженерно-саперные отряды работали, в безнадежной попытке восстановить хоть какой-то порядок в море хаоса. Я вздрогнул от страха, когда громкий взрыв донесся со стороны фабрик, но Брэгг успокоил меня, сказав, что это бригады подрывников сносят полуразрушенные дома, которые опасно оставлять в их теперешнем виде.

Нарменианские танки, оснащенные бульдозерными ножами, сгребали развалины и мертвые тела в сторону от дорог, позволяя легким моторизированным конвоям быстрее передвигаться среди руин. Призраки, и я присоединился к ним, салютовали каждому танку, размахивая руками и поднимая вверх сжатые кулаки. Из отчетов я знал, что танки Гризмунда Нармениана внесли весомый вклад в победу, так же как и Роанцы, Вервун Прим и «временная гвардия» партизан Вервунхайва. Но, леди Часс выразилась совершенно отчетливо. Она хотела чествовать Призраков Гаунта. Я тогда удивился, чем заслужили Призраки такого особого внимания. Наверное, из-за самого Гаунта. В критический момент он принял командование всеми силами на себя и лично добился победы.

Я хотел бы встретится с ним, вместо того, чтобы глазеть на полумертвое тело на больничной койке.

Пригород выглядел ужасно заброшенным. Он был практически стерт в пыль артиллерией и уцелевший дом был большой редкостью.

Земля была одной сплошной мешаниной осколков рокрита и исковерканного металла. Воздух был то жирным от маслянистого дыма, то тяжелым от пыли, поднимавшейся с руин. Были здесь и осколки человеческих костей, белые и чистые. Я думал, что это осколки фарфора, пока не заметил осколок черепа с глазницей.

Жалкие остатки обрушившихся домов покрывали каждый метр грунта.

Я начал чувствовать дурноту. Все это было чудовищно, и подавляло своим размахом. Конечно, умник Колм Корбек послал меня на эту прогулку нарочно. Очевидно, он считал, что это подтолкнет мое воображение.

Во мне росло возмущение. Я и так в полной мере осознавал горе, обрушившееся на Вервунхайв. Не было нужды подстегивать меня.