Алексей Бессонов - Королевский инженер

– Пытались, – пробурчал Торн. – Двое, изучив обстановку, отказались. Еще один… просто исчез – скорее всего, сбежал с полученным задатком.

– М-мм?.. – поднял глаза инженер.

– С этим дело плохо, – учитель снова налил и откусил с деревянной спицы небольшой ломтик мяса. – Ты же не думаешь, что он идиот? Некоторые доктора, правда, считают, что мы имеем дело с человеком, сильно ударенным в детстве, – но вот в отсутствии ума и даже, я бы сказал, изворотливости его упрекнуть нельзя. О своей безопасности он заботится чрезвычайно тщательно.

– Охрана?

– Если бы. Любая охрана подкупается – а еще недавно в Юлихе было очень много денег. Нет, там все хуже. Охраняют его несколько родичей и старых друзей, которые повязаны с ним жуткими делами первого этапа войны. И главное – он почти не появляется на людях. День и ночь сидит в Старой Башне, а пробраться туда нельзя никак. Ты сам знаешь, как строилась эта цитадель. Вход только через лабиринт, который при необходимости заливается водой, и тогда войти в башню просто невозможно.

– И на казни он тоже не ходит?

– Казнят, как правило, тоже там. На площадях… Всего несколько раз. Но этого не было уже давно. Говорю тебе, сделать что-то очень трудно.

– Я слышал, он религиозен… молится и жертвует там же, в Башне?? Пару лет назад болтали, будто бы его семья просто помешана на Секех, богине Первой луны. Сколько у нас ее храмов? Не потому ли он выбрал себе Юлих, а не какое-то другое место?

– Может быть – мы уже думали об этом. Ты должен помнить, что южный выход из лабиринта Башни смыкается с садом храма Секех-на-Холме. Он молится там два раза в неделю. Но проникнуть в сад тоже невозможно.

– Я помню эти стены, учитель… Их и впрямь не перескочить. А копать из глубины сада – смешно говорить.

– Вот…

Торн снова налил, и в глазах его Арвел увидел старое, усталое отчаяние.

– Саперов нам сейчас не найти, – усмехнулся инженер. – Но на этом свете есть много всяких дорог… А вот кстати, о дорогах: скажите мне, а за кого вышла моя старая подружка Нола Сидден? Недавно она мне снилась, и привиделось мне, будто бы у нее уже пятеро, а младший ее брат Виг стал каким-то механиком. Странный был сон, скажу вам честно.

– Пятеро не пятеро, а трое имеются, – покивал Торн. – И по тебе она, извини уж, не скучала – выскочила за Малса, сына торговца шерстью с улицы Барн, едва вы с молодым бароном Уллой в столицу уехали. А брат ее – не поверишь, угадал ты. Виг Сидден у нас главный городской часовщик. Может, тебе будет интересно с ним повидаться, уж не знаю… Он-то самоучка, десять лет по разным городам и весям шастал, все учился. А потом приехал, пришел в ратушу и сам себя предложил.

– А экзамен? – приподнял брови Хадден. – Вот так его и взяли?

– Экзамен ему устроили – пальчики оближешь. Часы на шпиле храма Дайен к тому времени уже лет пятнадцать как встали – окрестные селяне кому только деньги ни сулили, а браться никто не хотел. Слишком, говорят, старые. А Виг – по медникам походил, детали какие-то заказал, и ходят те часы. Часовщика-то у нас уже ой сколько не было: когда старый Бимбо помер, я еще по чужим яблоням лазал. Только переехал он – дом купил в третьем переулке от Шорников. Говорили, не захотел после смерти матери в старом доме оставаться. А деньги у него были, я знаю. Где-то он неплохо заработал…

– Вот так-так…

Они проболтали еще минут двадцать – старик учитель и поджарый, худой его ученик с сединой на висках и повадками бывалого солдата. Потом Торн остался ждать кого-то, а Арвел, поклонившись, ушел: ему хотелось побродить по городу.

С четверть часа он поднимался на крепостной холм, желая выйти к старой ратуше. Здесь Хадден знал каждый переулок. Малолюдье, непривычное в солнечные дни ранней весны, сейчас угнетало. Старинный город, славный своей торговлей, свободой нравов и неизбывным весельем, казался ему вымершим.

Поднявшись к ратушной площади, Хадден задумчиво вытер пот со лба и подошел к деревянному ларьку, где торговали фруктовой водой.

– Большой стакан, – попросил он молоденького парнишку в желтом фартуке.

До одиннадцати оставалось две минуты. Неторопливо смакуя напиток, Арвел смотрел на огромный циферблат ратушных часов. Минутная стрелка была едва не в рост человека; каждую минуту она с громким стуком становилась на свое новое место, слегка колеблясь при этом. Наконец – бом!!! – часы ударили одиннадцать.

– А на полдень, – самодовольно сообщил мальчишка, – гром такой, что едва с ног не сбивает.