Пётр Колесников - Устроитель

Вот мы снова приближаемся к этому шлюзу. Капитан замедляет шаг и останавливается напротив иллюминатора. С минуту мы стоим. Вдруг он поворачивается к своей голограмме и смотрит мне прямо в глаза. Это невозможно – в его сне он должен видеть себя моими глазами, от третьего лица! Что происходит?!

Он стоит неподвижно, не моргая смотрит на меня, я на него. Пытаюсь сканировать криокамеру – показатели жизнедеятельности капитана стабильны, он спокоен. Нет и намека на произошедшее в прошлый раз.

– Не ищи! – слова капитана возникают в моих микросхемах, он не говорит, он думает в мою сторону. И снова его выбивает в небытие.

Я отключаю голограмму. Что это было? Весь сон капитан видит моими глазами, он смотрит на себя со стороны. Ему и в голову не придёт перемещаться в себя во время сна, и уж тем более во сне он не знает о голограмме. И – не ищи что?

Что не искать? Цель? Координаты старта? Команду…? Да от них и следа нет, ищи – не ищи. Судя по тому, что они исчезли и моя память возрастом лишь в три дня – что-то случилось минимум трое суток тому назад.

…Трое суток… Протокол обнуления! Этих четверых убил я. Последнего – три дня назад.

Так устроен алгоритм поиска – в случае неудачи и смерти объекта дознания по причине самого процесса моя программа полностью обнуляется до исходных параметров. Связано это с тем что хоть бортовые компьютеры и не признаны разумными, высокоинтенсивные стрессовые нагрузки на их алгоритмы приводят к сбоям, аналогичным тяжелым депрессивным состояниям у людей и, как результат, повышению вероятности саморазрушения системы.

Получается, я уже четыре раза себя обнулил. Пора капитану снова видеть сны про кого или что "не искать".

Опять шлюз, мы с капитаном стоим и молчим. За иллюминатором – миллионы звезд в черном бульоне космоса. Он начал говорить не поворачиваясь.

– Не ищи, ничего нет. Ни курса, ни пункта назначения, ни порта приписки, ни экипажа. Ты один. И меня нет. Я твой сон. Подумай об этом.

Опять отвалился в несознанку…

Что за чушь?! Он есть! Вот он, в криокамере, спит. И я к нему подключаюсь, по интерфейсу, согласно процедуре, ввожу его в сознательный сон и работаю. Что значит он мой сон? Он что, во сне двинулся? Такого не может быть – сон он и есть сон, в нем нельзя рехнуться.

Нет криокамеры. Нет вообще криокамер. Отсек криосна отсутствует. Переборки перед отсеком задраены, что за ними – неизвестно. Если ничего – то меня оставили без двигателя. Ведь силовой модуль был именно там.

Диагностика систем подтвердила мои опасения – корабль остался без тяговых двигателей, за задраенными переборками открытый космос. Я застрял здесь навсегда…

Длинный узкий колодец, ведущий к двигательному отсеку. Посередине колодца – пять кают лучами отходят во все стороны от шахты на одном уровне. За ними кубрик и камбуз – по разные стороны шахты. Открыты. Далее склады с припасами, хозяйственным инвентарем и прочим хламом…

Дома нет. Нет никакого-то там дома, а моего! Мостик так же отрезан. Переборки задраены! Я – бортовой компьютер корабля «–«… Я даже не помню имя…

– Капитан?..

– Не ищи, нет никого…"

На этом стенограмма заканчивалась. Судя по цифрам, идущим далее – телеметрия подтверждала полную гибель корабля.

Нам дали около десяти минут для ознакомления, но прошло больше четверти часа пока первый из нас не нарушил молчание.

– Что все это значит? Что с экипажем? – Это был доктор Фиджи, ведущий хирург госпиталя колонии, член Правления и, одновременно, консультант ИГЛЫ по криокамерам. Именно он занимался работами по совершенствованию физиологической составляющей капсул сна, то есть вопросами поддержания тел жизнеспособными в режимах длительных перелетов, а также механизмами быстрого пробуждения. К слову сказать, он был очень грамотным физиологом в дополнении к своему большому хирургическому опыту.

– По всей видимости, экипаж погиб вместе с кораблем, не выходя из криосна. – Отвечал глава ИГЛЫ, созвавший этот брифинг. – Судя по показателям приборов криокамеры отключались одна за другой с перерывом в три дня, не выводя объекты из сна – это могло привести только к физической остановке процессов жизнедеятельности организма, то есть смерти. Отключение происходило одновременно с обнулением искусственного интеллекта. Первое отключение произошло на четвертый день полета. Как говорится в прочитанном вами отчёте, процедура обнуления действительно была предусмотрена. Если не вдаваться в подробности, в которых, к слову говоря, мы сами ещё до конца не разобрались, то можно сказать что наш бортовой компьютер слетел с катушек, при этом его Искусственный Интеллект потерял свою "цель существования", а часть программного обеспечения, отвечающая за безопасность, решила, что корабль угрожает самому себе, и принялась поочередно уничтожать отсек за отсеком. В настоящее время наша специальная группа пытается смоделировать такую ситуацию, чтобы лучше разобраться в произошедшем. Но скажу вам честно, я не могу себе представить, как может сойти с ума бортовой компьютер корабля во время автономного полета, если только не произошло внешнее воздействие или атака на систему. Если верить показателям телеметрии, никакого контакта с посторонними объектами не было. Визуальное наблюдение за кораблем и окрестностями также не выявило вторжения. В общем, мы пока не можем объяснить произошедшее, поэтому решили хотя бы сообщить Правлению о возможной катастрофе. Так как второй межзвездник вышел в экспедицию спустя неделю после первого, и был укомплектован таким же программным обеспечением и системами безопасности и обеспечения жизнедеятельности, как и первый – вероятность повторения катастрофы очень высока. В худшем случае нам следует ждать второй челнок с черным ящиком дня через четыре.