Алексей Войтешик - Верю Огню

Лукьянов, сопроводив ее передвижения задумчивым взглядом, подвинулся ближе к «звезде» и продолжил:

– Можешь мне не верить, Андрей, но это так. Некоторые из нас могут держать себя в руках, но, если копнуть, скажем, напоить такого «вояку», сразу все проявится. Как ни крути, а даже во сне, сколько бы лет не прошло, снятся эти локализации. Смешно, но и те, кто даже был тогда где-то рядом с этими конфликтами, только слышали о них, но не участвовали, а просто очень этого хотели, все равно грезят этой бедой.

Знаешь, есть такая армейская поговорка: «Две вещи на свете, словно одно: во-первых – женщины, во-вторых – вино. Но слаще женщин, вкуснее вина, есть для мужчины – война». Страшные по своей правдивости слова.

Когда-то, это я тебе хочу рассказать одну персидскую историю, в слугах самого Сатаны числилась демоница страха Аза. Помнишь у Булгакова в книге «Мастер и Маргарита» ― Абадонна? Вот. Кто заглянет в лицо этому богу войны – все, пропащий человек. В тебе, если уж угодил в эту гадость, словно «черная дыра» открывается. Как тебе объяснить? Она в тебе, но тебя же самого в нее и тянет, понимаешь?

Волков младший пожал плечами, бросая вопросительный взгляд на брата, но тот уже безмятежно спал богатырским сном.

Анжелика же в это время, как ни старалась, не могла переключить свое внимание на манящий ее целомудрием кроссворд. Беседа Лукьянова и младшего из братьев Волковых привлекала ее.

– Да уж, ― продолжал Алексей Владиимирович, как называли его в лаборатории, совсем тихо, так, что почти ничего не было слышно. – Ты и сам в петлю лезешь, и брата подставляешь…

Если и «выгорит» у них это дело, потянут нас туда, а у них есть способы любого заставить сделать все, что угодно, Лехе придется тебя там «пасти». В той заварухе за собой бы уследить, а тут еще ты. В таких делах, каждый должен быть на своем месте, понимаешь? Лишних не берут…

– Как? – возразил Андрей, ― вон «журналистка-то», небось, полетит?

Анжелика бросила красноречивый взгляд на Андрея.

– Она переводчик, ― сдержанно ответил Лукьянов, ― да и обучена, видать, кой чему, иначе не позвали бы ее сюда…

Не лезь ты в это дело, ― сказал завлаб уже шепотом. – Ты тогда и брату, и мне, и этой ляльке…, каждому бойцу страховкой будешь, хотя, наверное, не долго. Ведь если с нами что-нибудь случится, ты же сможешь… Так что подумай и сделай, как я тебе говорю…

Нужно отдать должное Лукьянову, внушать трезвые мысли он все-таки умел. Через час Волков младший уже твердо заверял, что хочет домой, принять душ и отоспаться. Этот факт заронил искру уважения в сердце темноволосой красавицы, отвергшей некогда любовь упомянутого выше Алексея Владиимировича. Сейчас она смогла по достоинству оценить его психологическую устойчивость, образованность и ум, впрочем, все же ничуть не сожалея по поводу потери этого поклонника.

Анжелику странным образом тронули слова о войне, а последующая беседа Лукьянова с Андреем Волковым вовсе перевернула ее мысли вверх дном. Ведь она сама до сих пор совершенно не задумывалась о том, в какую «дыру» определил ее случай. А звучащий сейчас монолог Лукьянова о спецслужбах? Он вообще способен поднять революцию в сознании любого человека.

Завлаб никого и ничего не боялся, раз смог озвучить подобное. Бойцы Медведева, которым теперь было приказано обдумывать свои действия, выглядели растерянными и задумчивыми, а Ходько, глядя в форточку, нахмурившись, курил уже третью сигарету подряд.

И бойцы, и начштаба – бывшие военные, а не пропитанные Службой цепные псы, безвольно выполняющие приказы. Семья и быт все же делают из вояк людей. Служба, где все построено на хитрости, угодничестве и лжи, не способна так глубоко источить им души, как, скажем, смогла бы она это сделать человеку, сразу попавшему в ее лапы.

Сама же Анжелика угодила сюда по знакомству. Папочка помог, угождая прихотям мамочки. После окончания с отличием гражданского ВУЗа, родители, попросту говоря, отправили ее в Службу за женихом. Наверное, это самое точное определение политики ее предков в тот момент. «Сила Службы в наше время не сопоставима ни с чем, так что тут плохого, если в ней работает ваш зять, ну, или хотя бы жених и дочь?» ― так рассуждали родители.

Анжелика с первых шагов в госбезопасности поняла, какие тут женихи. Это страшное слово «Служба» высасывало из этих людей все и уже через полгода все эти «погоны в штатском» не вызывали никакого интереса в мятежном сердце гордой красавицы. Назло мамочке и папочке, на зло, всем, кто целился в ее сердце своей значимостью, образованностью или эрудированностью она была холодной и неприступной скалой.