Степан Кирнос - Восхождение к власти - город «бога»

Данте понял основную цель операции «Запад», задуманное Императором, не как масштабное покорение части бывшей Франции и государств на месте мёртвой Испании. Это не сегодняшняя битва за Ниццу, не завоевание земель, а вернуть надежду и прогресс в исстрадавшиеся земли, всё остальное – средства. Скинуть вуаль мрака, вытащить страны из лона упадка, вернуть усопшие края к жизни и сковать их в единое монолитное образование под именем Рейх – вот цель святой миссии. «Запад» в своих сотнях директивах и приказов говорит и о возрождении того, что пало, предписывая армии по мере сил восстанавливать города и деревни, связь между ними и убеждать делом и словом о правильности веры Империи в Господа, Императора и единство. Данте вспомнил, что сейчас по городу расхаживают десятки капелланов, рассказывающих о славе и величии Рейха, попирающие ценности гнетущей «свободы», которая и привала город в упадок. Вот истинная цель операции – возродить запад под чёрно-белым знаменем Империи, предложив ему нечто большее, чем преклонение перед силами краха.

– Данте, – обратился Яго, вырвав парня из размышлений. – Нам нужно идти, ещё рапорты писать, да и разобраться нужно… на нас жалоба поступила. Помнишь, мы повязали того идиота-расстрельщика. Теперь от нас требуют объяснений.

– Да, брат, – встал со стула Данте. – Пойдём, – и перед тем, как покинуть мрачное заведение, остановился, чуть повернул голову и сказал рыбаку. – Ничего, скоро всё измениться… совсем скоро.

– Спасибо вам, ребята, – скорбно ответил мужчина. – Спасибо вам за всё.

Этим вечером. Пиренейская Теократия.

Над головами людей, живущих на иберийском полуострове, воцарилось небесное запустение, сущее отражение пустынь на земле, которые после тысяч воин возлегли на многие-многие акры вдаль, растянувшись от самых геркулесовых столбов и накрыв практически весь кусок земли, на котором раньше жилы португальцы и испанцы. Мертвенно-оранжевая небесная твердь, и солнце, которое вот-вот коснётся филигранной черты запада, освещает угнетающими красками небесное пространство. На востоке уже загораются серебряные точки и неестественно-фиолетовые краски выплёскиваются в великое небесное полотнище над головами людей, оголяя космические дали и возвещая о наступлении ночного сумрака, который несёт с собой ночную прохладу.

Один лик уставился на картину великого противостояния между погибающим днём и набирающим силу сумраком, который через пару часов добьёт время вечера и взойдёт на престол поднебесья тёмная ночь.

– Ничего тебе не напоминает? – звучит вопрос со стороны, заставляя человека оторвать взгляд от могучего неба и обратить его к многострадальной земле, отразившей всю суть картин небес. – Ничего не хочешь… сказать?

Чёрствые тонкие губы мужчины чуть дрогнули, обозначив мимолётную улыбку или скоротечное мучение. Мешковатая тёмная кофта парня, с рукавами до локтей замотанными чёрными бинтами, трепещет под сухими ветрами с юга в унисон вместе с длинными немытыми, оттого и поблёскивающими, волосами.

– Конечно, – без эмоций на худощавом грязном лице отвечает мужчина лет сорока пяти. – Как говорил Йорэ Небочтец – небо это зеркало земли… он так думал.

– А ты как думаешь?

Житель иберийского полуострова призадумался. «К чему меня спрашивают?», «Зачем это ему?» – такие вопросы сейчас мелькают в сознании человека. Взглядом тёмно-синих очей он осматривает, что его окружает, видя, что возле небольшой площади, умащённой вздёрнутым камнем, собралось столпотворение из двухэтажных осевших и покосившихся домов, а за ними ещё кольцевой квартал из трущоб.

– Ты предлагаешь мне высказать своё мнение? – обратил вопрос мужчина к собеседнику, который облачён в бардовый балахон с капюшоном. – Не думаю, что оно тебя интересует.

«И что оно понравится вашей секточке» – продолжил про себя мужчина.

– Правильно, – из-под тени капюшона показалась хитрая улыбка на пухлых губах. – Я не мог не поговорить на такую тему… хочу узнать твою лояльность нашей великой вере. И во имя нашего Кумира я продолжу, пока не выявлю отступничество.

Мужчина тяжело выдохнул, опустив плечи. Его ладонь опускается в карман свободных штанин, до колена утянутых тёмно-серыми бинтами от стоп в обуви похожей на остроносые туфли, покрытых слоем пыли.

– На, держи, – протягивает бедный житель помятую испачканную монетку из железа. – Тут десять сентаво [ 5 ]… на благо вашего Кумира. Думаю, это докажет мою лояльность вам.