Степан Кирнос - Восхождение к власти - город «бога»

– Да, оно самое. У вас будет задача – ликвидировать эмиссара, уничтожить ядерные наработки, которые им передали корпорации и… у них затерялся один древний христианский артефакт и Канцлер желает им обладать быстрее, чем поймут те подонки, что его можно использовать для шантажа, – Бонифаций докурил сигарету, ещё раз выдохнув дымные завитки, и выбросил окурок на пол. – Вся информация будет вам выдана позже.

– То есть наша задача – убийства, диверсия и грабёж? – с сарказмом переспросил Яго.

– Всё так, вы ничего не упустили, – увидел, как лица парней накрылась вуалью лёгкого дива, подняв голос, разжевал им. – Я вижу у вас на лицах смущение. Сейчас происходит делёжка территории перед большой войной или её концом… и чтобы не стать мясом на бойне, нам, как можно скорее, нужно подмять ресурсы и силы Иберийского полуострова, иначе нас порвут. Именно для этого и задумывались две операции, и от вас теперь зависит успех «Запада», иначе мы не достигнем паритета, чтоб его. Сегодня в Ницце вы доказали, что готовы отдать жизни ради операции, и сейчас вам предстоит сыграть роль начинателя нашего победного шествия по полуострову.

– А почему именно мы? – поинтересовался Данте. – У вас же есть множество других агентов.

– Хм-м-м, – затянул Бонифаций, приложив правую ладонь к подбородку. – Вас рекомендовал сам Канцлер, нет, он настаивал, чтобы именно вы двое в составе тактической группы пошли на выполнение операции. Большего я вам сказать не могу. Может, он видит вас нечто особенное, для этой миссии… не знаю.

– Ну ладно. Когда сборы и подготовка?

– Завтра в шесть утра, в моём штабе. Всё, удачи.

«Крестоносец» поднялся с места и заспешил прочь, как на выходе столкнулся об обросшего человека в рваных выцветших одеждах и шортах с туфлями на босу ногу. По грязной бороде видно, что это мужчина.

– Простите, – буркнул вошедший мужчина и сел на стул рядом с барной стойкой, поникнув головой.

– Что буйно голову повесил? – спросил Данте. – Рыбак.

На неожиданный вопрос парня грязный мужчина ошарашенно оглянулся и когда заприметил двоих парней, с испугом стал метать вопросами:

– Кто вы? Что вам нужно? Я вас не знаю!

– Тиш-тише, – стал его успокаивать Яго. – Вспомни у порта Ниццы.

– А! Вы те воины из Рейха. Что-то я вас сразу не заприметил.

– Ничего страшного, – говорит Данте. – Как ты? Наши не слишком донимают? И что ты тут делаешь?

– Хожу сюда за выпивкой, но видимо сегодня тут не наливают. Да и всё в порядке, а если донимают, то по делу. Наши-то думали, что вы сюда грабить пришли, уже хотели партизанить уйти, только отговорил я их от мысли окаянной. Говорю им, чтоб сидели на месте и не шли к республиканцам в Ла Фонтен Сент…

– А откуда ты знаешь, что там ещё остались силы республики? – спросил Яго.

– Друзья там живут. Кстати, можете радоваться, говорят, что они снимаются и отступают назад и вся столица Прованса теперь ваша.

– Ладно, – начал Данте. – Теперь можешь нас рассказать, почему ты помог нам? Ты же вроде родился и вырос тут, в Прованской Республике, а предал её.

– Ох, – тяжело выдохнул рыбак. – Разве вы не видите, как мы живём? Лачуги, да трущобы, облезлые и рухнувшие дома, а все сливки общества оттягиваются в Марселе, плевав на нас… эти гады даже отгородились от нас и отстреливают, как собак бешеных, если посмеем повредить их отдыху. Может, кто-то и скажет вам, что свобода это хорошо, но наша родилась из пустого безумия и помешана на ненависти к южанам и северянам. Власть приговаривает – «освободились от Франции стали великими», а где это величие, спрашивается? Они нам твердят, что, мол, свобода от гнёта Парижа это путь к гордости и процветанию, но всё это пустое. Всё это величие, гордость и процветание на улицах Ниццы, которые не ремонтировали, Бог знает, когда… вся их гордость в голодных смертях, а процветание они видимо видят в тотальной нищете. А всю неделю гоняли шарманку, что, мол, злые южане под руководством «недымократичного» диктатора хотят нас поработить, сделать рабами… что ж, я согласен обменять демократию в нищете на сытость в диктатуре.

– И что же случилось с Ниццей, что она в таком упадке? – спросил Яго.

– Независимость, – скрипя сердцем, ответил рыбак.

– Понятно, – вздохнул Данте. – У вашего народа видимо много причин, что сегодня мало кто брал в руки оружие и гнал нас. Печально, конечно, видеть вас в таком состоянии, но, не поверить, я с братом, тоже когда-то жил в трущобном городке, этакой градской республике. Но приход Канцлера всё изменил и теперь из республики он превратился в процветающий мегаполис. Надеюсь, Ницца так же воскреснет.