Брайан Герберт - Дюна - Герцог Каладана

За ограждением взлетной полосы стояла огромная толпа в знакомых каладанских одеждах – рыбаки, рулевые, хозяева гостиниц, ремесленники, преуспевающие купцы и немногословные слуги. Слышался радостный ропот. Эта встреча взволновала Лето; его глаза затуманились от слез, но он сумел удержать их.

Впереди стояли Джессика и Пол, по сторонам от них – ментат Сафир Хават и Гарни Холлик; Дункан Айдахо держался за их спинами. Сердце Лето неистово забилось, когда они с Джессикой встретились взглядами; Пол рванулся вперед – четырнадцатилетний подросток с развевающимися иссиня-черными волосами, как у отца.

Лето спустился с трапа, и Пол буквально повис у него на шее.

– Я видел сон, в котором тебе грозила великая опасность!

Такая эмоциональность расстроила Лето, который не любил выказывать свои чувства на людях. Даже с леди Джессикой он всегда держался официально, допуская нежности только наедине с ней.

Он обнял мальчика за плечи, а потом отстранился на расстояние вытянутой руки, чтобы рассмотреть сына.

– Я спасся, Пол, но моя рана здесь. – Он прижал руку к сердцу. Память о трагедии будет долго преследовать его.

Из толпы навстречу Лето грациозной походкой величаво вышла Джессика, и Лето сразу заметил, что она изо всех сил, пользуясь ухищрениями Бинэ Гессерит, удерживается от того, чтобы броситься в объятия герцога, как это сделал Пол.

– Мой герцог, – произнесла она спокойно, хотя глаза ее горели, как хагальские изумруды.

– Моя госпожа.

Лето не мог больше сохранять холодную невозмутимость и пылко обнял любимую, чем вызвал шумное одобрение ликующей толпы.

Сафир, Дункан и Гарни, выждав несколько секунд, тоже поприветствовали герцога. От широкой улыбки шрам на лице Гарни стал похож на свернувшуюся багровую змею.

Подобно неудержимому потоку, остальные люди рванулись к герцогу. Казалось, каждый хочет похлопать его по плечу, но Сафир, Гарни и Айдахо ненавязчиво оттесняли в сторону самых напористых.

От толпы отделился бородатый человек в тяжелой коричневой накидке. На голове его красовалась прямоугольная шляпа, на которой был вышит лист папоротника. Над глазами нависали кустистые брови, взгляд был живым и проницательным, а сквозь густую бороду проглядывала приветливая улыбка.

– Я пришел, чтобы лично встретить вас, мой герцог. Не часто появляюсь я в столь многолюдных местах. – Он окинул взглядом космопорт и город, стараясь скрыть неловкость. – Эти огромные здания вызывают у меня смущение.

– Вы оказываете мне честь, архивикарий, – ответил на приветствие Лето.

Архивикарий Тороно возглавлял древнюю религиозную секту Муадх и считался глубоко уважаемым человеком в северных аграрных районах Каладана. Последователями этой созерцательной мирной религии были фермеры, выращивавшие рис-панди. Муадхи поклонялись земле, проповедовали мир и больше всего заботились о добрых урожаях, что нашло отражение в цветах их эмблемы – коричневый цвет символизировал землю, а зеленый – рисовые поля.

Тороно еще раз поклонился.

– Когда мы узнали, что случилось на императорском празднике, я обратился к моим последователям. Мы молились за вас, герцог Лето, мой герцог. Я пришел, чтобы лично сообщить вам об этом. Муадх возрадовался тому, что вы вернулись домой целым и невредимым. Герцог Каладана – это и есть Каладан, живущий среди нас. – Он расставил пальцы и наклонился, чтобы коснуться ими земли, а потом выпрямился, словно вытягивая из почвы невидимые нити, связывающие людей с миром. Затем он раскинул руки, будто желая поделиться всем своим богатством. – Я принес вам наше благословение.

Торжественный момент состоялся, и люди снова радостно загомонили. Лето посмотрел на сына, на любимую наложницу и ответил религиозному вождю:

– Благодарю вас, архивикарий. Я действительно благословлен.

К вечерней трапезе в столовой Каладанского замка Лето снова переоделся в свой обычный наряд и был очень доволен, что ему наконец можно снять одежду, подаренную имперским канцлером. Какое это счастье – сидеть вместе с семьей в доме предков!

Каладан был его плотью и кровью, а морские ветры планеты вплелись в его гены. После долгой череды поколений предков, лежащих в могилах и покоящихся на морском дне, разве могло быть иначе?

Он посмотрел на портрет своего отца, старого герцога, одетого в костюм матадора. На картине герцог был запечатлен со своей неизменной, уверенной и веселой улыбкой, которую так любил и ждал его народ. Лето расположился у противоположного конца стола, а за его спиной к стене была прикреплена голова салузанского быка, убившего старого Паулуса. Прозрачная водонепроницаемая пленка сохранила пятна крови на рогах чудовища.