Георгий Газиев - Озаренные целью. Жажда свободы. Том 2

Узнав, что сейчас такая рань, организм потребовал срочно вернуться в кровать.

– А мы какие-то особенные что ли? – Напряглась Юри, хрустя костяшками пальцев.

– Ну конечно, другие не могут подпрыгивать на двадцать метров в высоту и бросаться людьми, как пушинками.

– Ты мне льстишь, но, все равно, приятно, – немного порадовалась восточница, но для Като, это показалось неуместным, его контекст был не столь позитивен, – а вообще, в древности люди всегда вставали с восходом Солнца и ложились спать с закатом. Мы просто следуем принципам природы, но с небольшими отклонениями, так как дрыхнуть зимой по пятнадцать часов у нас нет желания и дозволенности.

Чешуа одобрительно кивнул и уныло протер закрывающиеся глаза. Ее утренний энтузиазм и энергичность никак не вязались с его разбитостью. Они шли к тому месту, где вчера медитировал старик. Юри замолкла, а Каткеме же находиться в тишине было крайне неловко.

– А зачем вчера здесь были старые ветхие скамьи и табуретки.

– Мы их используем для тренировок в качестве препятствий: раскладываем мебель максимально тесно друг к другу и беспорядочно, чтобы было сложнее в прыжке искать свободное пространство.

– А не лень вам каждый раз расставлять и убирать столько мебели?

– Во-первых, у нас, как и у Нуримана сегодня, на всё про всё уходит примерно пятнадцать минут. А во-вторых, вообще не понимаю, причем тут лень. – Возмутилась Юри и заметила маленький кусочек стекла на полу.

– В смысле, причем тут лень? Нормальным людям обычно лень заниматься нудной, тяжелой работой, которая, вдобавок, еще и время съедает, – объяснил неохотно он и чуть не наступил на стекло босой ногой, благо Юри успела оттолкнуть его.

– Нормальные люди, нормальный люди, – исказив голос, дразнила она зашуганного Чешуа и указала на осколок, который подобрала и положила в карман, – где у вас норма, у нас дно ямы. Не понимаю, какая может быть здесь лень. Ты же для себя стараешься, себе же хочешь сделать лучше.

– Туше. Ты меня обескуражила своей проницательностью.

– Пфф, в отличие от вас, избалованных городских детишек, я и остальные члены братства не ведем себя, как стадо баранов. – Отвернувшись и закрыв глаза, с пафосным видом проголосила восточница.

“Откуда ты, блин, знаешь какие городские дети? Ты дальше этих стен нихрена же не видела”, – размышлял Каткема с растущей, как грибы после дождя, ненавистью.

Каткема хорошо владел самоконтролем, и редко показывал в открытую злость или презрение. Но сейчас Чешуа с ног до головы пробирал гнев. У него уходила масса усилий, чтобы скрыть его.

– Ты чего, паскуда, про меня плохо думать вздумал?! Я его тут нянчу, терплю, а он, гадёныш, за спиной про меня гадости всякие думает, – чуть повысила голос, Юри.

– Ты о чём?

На улице послышался гулкий вой волка, к которому присоединились еще несколько, образовав шумную и жуткую полифонию.

– Пока ты шёл сзади, через тебя пронесся один из ручьев, который потом дошёл и до меня. В нем было столько мерзкого, ужас просто, – подойдя ближе к Като и взглянув ему прямо в глаза, заявила дерзко Юри.

Чешуа был выше ее на полторы головы, и со стороны такая дуэль взглядов выглядела бы нелепо, но по силе духа он ей определенно проигрывал.

– Я что, не могу мыслить, как мне вздумается?

Юри пристально глядела своими узкими глазенками в его ноздри и снова не сдержалась. Она толкнула Като на ковры с подушками; ему повезло, что они дошли до той будки медитации.

– Ты что со мной, как с дерьмом обращаешься! Успокойся! – Закричал уже Каткема, бросив в нее одну подушку.

Восточница сжала кулаки и начала медленно подходить к Като.

– С утра я вспомнил одну примечательную деталь. Я здесь по твоей вине, так ведь? Ты же меня столкнула с той крыши! Ты виновата, что я теперь здесь вынужден подохнуть! – С настоящей ненавистью сказал он.

Юри остановилась.

– Даже если это дело ручьев судьбы, я не хочу тебя здесь видеть… меня пробирает настоящая злоба… только своим присутствием ты напоминаешь мне, что я виновна в твоей травме, что я напортачила и чуть не довела невинного паренька до гибели. Более того, ты еще и будущий легавый, марионетка лживых правил и законов. Если бы ты сдох тогда, то я бы лучше себя чувствовала.

Теперь курсант окончательно убедился, что за всем этим маскарадом добра и справедливости скрывались сумасшедшие убийцы.

– Спасибо, что теперь будешь скрашивать мою участь своим полезным существованием. Нравиться тебе или нет, мне придется остаться здесь, так что смирись. Ну, или уговори своих товарищей меня отпустить, я не такой дурак, чтобы рисковать своей и чужими жизнями, разбалтывая направо и налево о чудиках в масках. – Взяв себя под контроль, жестко произнес Каткема.