Рус Агишев - Зеленый фронт (СИ)

— Цыпленок ответьте Наседке! Цыпленок ответьте Наседке! — надрывался дивизионный радист. — Цыпленок! Вызывает Наседка!

Дома разлетались как игрушечные, разбрасывая далеко в стороны разлохмаченные бревна, камни. Обезумевшие от страха люди метались как безумные, пытаясь укрыться от обстрела.

Несколькими часами ранее. Северная оконечность леса.

— Илюха, ты глянь! — крупный конопатый парень, вцепившийся в ветку дерева, был не просто удивлен, он был растерян. — Да, что же они творят?! Вешать собираются что-ли?

Илья, с перевязанными как у революционного матроса лентами, быстро забрался наверх и пристроился рядом с товарищем.

— Дай-ка! — он взял протянутый бинокль. — Вот твари, похоже всех троих повесят! Точно! Деда взяли… Слушай вертайся-ка к командиру и все доложи. Понял?! Они должны за все заплатить! Ой!

Со стороны села раскатисто задолбил пулемет. По деревьям словно прошлись молотом — стоял глухой стук, треск. Первый ни говоря ни слова мигом слетел с дерева и, пригибаясь, побежал вглубь леса.

— Стой! Стой! — вдруг ему в спину заорал товарищ. — Стой, кому говорю! Давай назад!

Из села донеслись первые крики. Илья на мгновение похолодел — крики были какие-то странные! Крики были нечеловеческими! Именно так, обреченно, с непонятным безумием, кричали загнанные животные. Но здесь то были люди! Живые люди! Потом начали раздаваться автоматные очереди. Кто-то палил с такой яростью, что очереди сливались в одну, непрерывную.

— Ой! Ё! — от увиденного Илья заговорил междометиями. — Это что же такое?

Дерево, на котором партизанские связные устроили наблюдательный пункт, неожиданно зашевелилось. По здоровенному стволу, на котором была так удобно сидеть, пробежали настоящие мурашки, со скрипом и скрежетом рвавшие столетнюю кору дуба.

— А-а-а-а-а-а! — прямо перед самым носом второго связного из земли вырвался огромный корень. — Б…! А-а-а-а-а-а!

Увешанного оружием партизана отшвырнуло в сторону как кутенка. Земля вокруг дуба-исполина стала напоминать кипящее масло: то там то здесь вспухал и сразу же лопался земляной нарыв, из которого во все стороны лезли осьминожьи щупальцы. Партизан с силой растирал лицо грязными руками, надеясь что это все ему мерещиться, но безумие продолжалось… Лес, еще недавно казавшийся ему таким надежным и спокойным пристанищем, ожил! Все вокруг него — высоченные стволы осин, узловатые фигуры дубов, раскидистый орешник — шевелилось, раскачивалось, дышало. Это было немыслимо и в тоже время грандиозно!

— Боже мой, боже мой! — откуда-то из-за спины шатающей походкой вылез Илья. — Боже мой… Этого же не может быть! Это все ненастоящее! Серега, этого же не может быть!

Он опустился на колени и с силой схватил напарника за шиворот.

— Серега, скажи, что это все мне сниться! — ткань десятки раз стиранного и штопанного танкового комбинезона начала жалобно трещать. — Это же не правда! Лес не может шевелиться! Лес же просто лес! Такого же не может быть!

В его глазах колыхало такое безумие, что хотелось тихо и незаметно уползти отсюда и где-нибудь спрятаться. Второй партизан попытался осторожно отползти назад, но скрюченные пальцы вцепились в него намертво.

— Илья! Илья! — он никак не мог разжать «мертвую» хватку. — Пора уходить! Это егеря… Да отпусти ты наконец!

Вдруг до его уха донесся до боли знакомый звук. «Б…! Обстрел! — сверкнул бывший танкист, не раз попадавший под раздачу от немецкой артиллерии. — Значит, это точно егеря! По нашу душу пришли». К счастью для них первая серия снарядов разорвалась прямо в центре деревни, однако потом досталось и им. Разрывы вставали один за другим, вырывая деревья с корнями и наполняя воздух металлическим осколками. Корни, несколько минут назад извивавшиеся подобно диковинным ползучим гадам, разрывало в клочья.

— Хватит! Прекрати! — скрюченные пальцы внезапно ослабили хватку и в воздух поднялся визгливый ор. — Хвати-и-и-и-т!

Партизан словно слепой начал метаться среди деревьев. Казалось еще минута и его размажет очередным снарядом… Его голова, руки были ободраны до мяса, но он не замечал этого и продолжал носиться. Наконец, взрыв, и тело сломанной грудой упало на землю. Второй связной беззвучно плакал…

— Человек! — он поднял перемазанное лицо и настороженно оглянулся. — Человек! Ты слышишь меня?!

Его кто-то звал. Даже среди рвущихся снарядов этот голос слышался столь отчетливо будто зовущий находился в самой близости от него.