Снова ошибка, причем чудовищная. В самом деле, отпуск не повредит... Неизвестно откуда взявшаяся стайка мелких, меньше чем с ладонь, рыбок, облепила меня так, словно я был магнитом, а они — железными опилками. Двоечник! Пираньи в море не водятся! — завопил я вслух. Это оказалось совсем не сложно, вопить под водой.
А потом была боль. По всему телу, острая, дикая. Такую никогда не испытываешь во сне. Мне было даже не до акулы. Я вопил уже не переставая, но продолжал тянуться к раковине. Чем ближе была к ней моя рука, тем более вязкой становилась вода, приближаясь по консистенции к чуть подтаявшему холодцу. Причем на скорости движения пираний это почему-то не сказывалось. Вода подозрительно быстро окрасилась красным.
Наконец моя рука дотянулась до раковины. Боль окутала меня с головы до ног, спеленала, привела с собой ватную слабость. Я испугался, что не хватит сил добраться до жемчужины.
Акула разворачивалась в мою сторону.
Окровавленными, изорванными руками, не переставая кричать, я открыл раковину. Там действительно лежала круглая белая жемчужина размером с виноградину.
Акула сейчас была одной сплошной пастью, зияющей черной пропастью, усеянной по краям кинжалами зубов.
Я вытряхнул жемчужину на ладонь. Она начала расти, разбухать, заполняя и вытесняя собой все. Исчезли пираньи, к сожаленью, забыв прихватить с собой боль. Уже коснувшись меня зубами, растаяла акула. Потом исчезла и вода.
Я стоял в пустоте перед белым шаром, размером с одноэтажный дом. Положив на шар обе ладони, я закрыл глаза. Странная, нелепо звучащая фраза родилась, казалось, в самом моем сознании.
Можно возвращаться.
Глава четвертая
Я был настолько потным, словно взял с собой из Тоннеля впитавшуюся в одежду воду того моря. Вот дьявол, я ж теперь неделю в море зайти не смогу... Вытирая с лица липкий пот. я заметил, что пальцы мелко дрожали. Я знал, что физически со мной все в порядке, ни ран, ни крови, но все равно не смог удержаться от быстрого взгляда вниз.
Работа прежде всего. Слова, которые ничего не значили ни на одном из земных языков, еще звучали в моей голове. Я повторил их, это было очень легко, они так и просили, чтобы их говорили еще и еще. Казалось, их просто невозможно забыть. Кто знает, быть может, это в самом деле так. Но...
Яков Вениаминович удовлетворенно кивнул, после чего прошептал что-то одними губами. Наверное, единственное заклинание, известное всем без исключения магам Земли. Именно благодаря ему стало возможным полновесное взаимовыгодное сотрудничество магов и курьеров. Я слов не расслышал, но это было не важно. Только что принесенное мной заклинание исчезло из моей памяти начисто, без всякого остатка.
Этакая предельно избирательная амнезия. Я помнил абсолютно все. свое прохождение Тоннеля, свое возвращение. Помнил, как что-то сказал Якову Вениаминовичу... не помнил только, что именно я сказал. Когда-то давно это приносило почти физический дискомфорт. Мое сознание бунтовало, не желая примириться с подобным казусом, считая его просто невозможным. Против воли я силился вспомнить, восстановить в памяти звуки, произнесенные мной всего несколько секунд назад.
Ко всему привыкаешь. Вспомнить забытые под давлением заклинания-ластика слова попросту невозможно. Хоть до взрыва мозга память напрягай.
Если честно, сейчас я в этой ритуальной последовательности действий особого смысла не вижу. Коммерческая магия вышла на новый уровень, обросла собственными гласными и негласными законами. Сейчас никто не мешает мне купить на черном рынке свой личный обруч Томашова и натаскать себе столько заклинаний, сколько захочу. Скажем, штук двадцать-тридцать за год я сумею. Я могу записать их все на любой носитель аудио и пытаться продавать всем встречным магам.
Кто-то из них от меня брезгливо отвернется, а кто-то польстится, купит. Только и десятой доли цены не даст. А о проценте и говорить не приходится. Магия — это серьезный бизнес. Маги платят за эксклюзивность. Какие-то заклинания навсегда остаются в пользовании одного-единственного волшебника (Белый шар никогда не повторяется), какие-то расходятся по свету, но по тем же строгим правилам, что любые технические ноу-хау. Патенты, авторские права...
Так что, действуя против установленных правил, курьер едва ли что-то выиграет в финансовом плане. А вот репутацию потеряет очень быстро и навсегда.
Тем не менее, демонстрация отсутствия включенных записывающих устройств у курьера и заклинание- ластик, аккуратно стирающее крохотный кусочек памяти — это традиция. Проживет ли она долго или вскоре отомрет за ненадобностью? Мне наплевать, в общем-то.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу