Виктор Косенков - Русские навсегда

– Да я не про то… – прошептал Сергей, но его никто не услышал.

Когда светильники стали один за другим взрываться снопами искр и гаснуть, Михалыч крикнул, чтобы бросили дополнительные. Хотя и понимал, мера только временная.

– Они их тушат, тушат! – кричал Петр. – Мать-перемать!

Он стрелял в лес картечью, стараясь накрыть точку, с которой кто-то прицельно бил по свече. Его примеру последовали другие, но помогало мало.

– Вот начинается веселье, – прошептал Михалыч, рассматривая деревья в прицел. – Начинается веселье.

Бух!

Восемь девятимиллиметровых шариков расщепили сосенку.

Бух!

Еще восемь легли чуть правее.

Михалыч кинул ружье Сергею, подхватил другое. Снова два выстрела.

Рядом, неприцельно, одной рукой, лупит через стену Малашкин, он что-то кричит, кажется, матерное, злое. Сейчас все, что он может, – это обеспечить плотность огня. Перезаряжать помпу одной рукой ему тяжело, но как-то справляется.

А потом светильники начали гаснуть.

– Что теперь? – закричал Сергей.

– Еще свечей! Кидайте все, что есть! – проорал в ответ Михалыч.

Но было поздно.

Краткого момента темноты оказалось достаточно.

От ближних деревьев воздух прочертили две яркие стрелы, и ворота разлетелись в щепу. Грохот. Огненная вспышка и почему-то черный снег! Одновременно с этим оглушительно ахнули гранаты у стен крепости. Все заволокло белым, густым дымом.

Защитники сделали несколько выстрелов в туман и кинулись к воротам.

Сергей бежал вместе со всеми, не понимая ни цели, ни смысла своих действий. Он что-то орал, пытаясь на ходу перезарядить ружье. От волнения он даже не понимал, что пустые гильзы все еще торчат в створах. Все, чем он был, все, чем он мог быть, все его прошлое, будущее и настоящее вкладывалось в это надсадное «А-а-а!». Нелепое, с раскрытыми в ужасе глазами, существо бежало вперед, туда, где взорванные ворота, затыкать брешь в обороне, остановить, встать на пути, подохнуть, но не пустить.

Кто-то, в пыли, гари и грохоте уже не понять, кто, встал на одно колено, прямо перед воротами. Прицелился. Выстрелил!

Передернул затвор.

Выстрелил!

Рядом с ним упал еще один человек.

Выстрел! Еще один! И снова!

– Жги! Жги! – Сергей с трудом узнал голос Михалыча. – Жги!

И в тот же миг ворота страшно вспыхнули. Чадное пламя взметнулось к небу, затрещало зло. И Сергей понял, это ворота в ад. То, что сейчас ворвется через них, не должно существовать, не может! Не имеет права!

Вдруг нахлынуло спокойствие. Он выкинул пустые гильзы, перезарядил ружье и вскинул его к плечу.

Из-за спины, как чертик из табакерки, выскочил Петр Фадеевич, швырнул какие-то пакетики в сторону горящих ворот. Из свертков тут же повалил густой белый дым, но перед тем, как все вокруг заволокло молочно-белой жгучей пеленой, Сергей увидел! Как через огонь лезут… Не идут! Не бегут! А лезут! Гадкие, страшные твари! Не люди…

Приклад коротко, дважды ударил в плечо.

Сергей перехватил «сайгу», как дубину, за горячие стволы, и кинулся вперед, в туман, где слышались крики да редкие выстрелы в упор…

Потом туман вдруг стал черным.

– Ну как? – поинтересовался Гриша. – Головка бо-бо?

Сергей через мутную пелену разглядел его лицо. Раздутая скула, одного глаза не видно, заплыл, рассеченная губа сочится кровью.

– Паршиво, Гриш… – Сергей попробовал сесть. – Голова кружится.

Чьи-то крепкие руки легли на плечи.

– Ты лежи. Сейчас не критично. Валяйся. Пока можешь.

– Да, тебе лучше полежать еще… – раздался другой голос. Женский.

– Маша?

– Да? – Ее озабоченное лицо появилось в поле зрения.

– Как там Михалыч?

Она пожала плечами. Что-то промелькнуло в ее глазах и пропало.

– Что? Что с ним?

– Снаружи он остался… – Это Гриша. – Снаружи.

– А мы где? – Сергей напрягся, сел. Правый бок словно огнем жгло.

– Осторожно. Тебе по ребрам досталось…

– Гриша… – Сергей осторожно попытался вдохнуть. Получилось. – Гриша…

– Ну, чего?

– А ты с каких пор разговорился-то?

– С вами не то, что разговаривать… С вами слепой прозреет… – проворчал Гриша, осторожно высматривая что-то в амбразуру.

– А серьезно? Чего молчал-то?

– Чего молчал… А чего базарить? Все в порядке было. Вот и молчал.

– А сейчас?

– А сейчас херово все, чувак. Попадалово сплошное. Так хоть потрепаться, перед смертью.

– Так плохо? А где Михалыч?

– Контузило тебя, чувак. – Гриша сплюнул. – В натуре контузило. Снаружи остался Михалыч. Вот и хер весь.