Олеся Луконина - Попаданец (СИ)

- Да не кипешуй ты без толку. Я же не сейчас бежать собираюсь. Сначала надо всё разведать как следует.

Он тоже невольно понизил голос до шёпота. Проклятье, он и в самом деле не представлял, куда двигать, выйдя за пределы плантации. На Север? Насколько ему помнилось из школьных занятий по американской истории, ниггеры тогда бежали через границу южных и северных штатов - и даже, может быть, прямиком в Нью-Йорк! Вот только хрен бы знал, где эта чёртова граница проходила, и как до неё надо было добираться!

У входа снова выросла громадная тёмная фигура Соломона - тот безмолвно поманил их пальцем.

- Обед дадут! - ликующе провозгласил Заяц, высунувшись наружу. - Я же говорил, мисс Лора добрая: у других хозяев только с утра и вечером кормят!

И он резво припустил к длинным столам под тростниковым навесом, где на скамьях проворно рассаживались рабы.

Жидкая маисовая каша, из которой торчали куски цыплёнка, была охрененно вкусной, как и просяная лепёшка. Кей даже вылизал глиняную миску остатком лепёшки и поднял глаза, ища Доротею. Её кудрявая голова, снова обвязанная платком, виднелась у дальнего конца стола, возле необъятных размеров стряпухи и закопчённого котла. На кухню её уже успели пристроить, что ли? Доротея тоже вскинула глаза и несколько мгновений смотрела прямо на Кея.

Он почему-то подумал, что холостые бабы и мужики наверняка живут тут отдельно друг от друга, но не успел спросить об этом у Зайца, так ли это. После того, как миски с кашей и кувшины с родниковой водой опустели, надсмотрщики принялись что-то выкрикивать, подымая всех из-за столов.

"Началось!" - с тоской подумал Кей, внутренне весь ощетинившись от одного только собачьего гавканья этих сраных нацистов.

Собаки их, кстати, тоже сопровождали - огромные лоснящиеся твари.

Мать твою...

Кей соврал бы, если б сказал, что у него не играло очко, когда он сунул надсмотрщику под нос классически выставленный средний палец и заорал:

- А не пойти ли тебе, сука?!

Но дрался он с таким остервенелым удовольствием, с каким не дрался никогда, поливая набросившихся на него мудил отборной бранью и с ликованием видя, как их кровища пятнает горячую пыль под его босыми ногами. Прежде чем его наконец скрутили и повалили в ту же пыль, он успел расквасить носы всем троим козлам и яйца как минимум одному - тому, кого он не так давно огрел хлыстом и кого мисс Лора Хендерсон называла Гомером.

Его бешеную радость омрачало только отчаяние во взглядах Зайца и Доротеи - те оказались в первом ряду вытаращившихся на это побоище рабов, причём Заяц почему-то крепко держал Доротею за локти.

А ещё Кей, конечно, знал, что за полученное удовольствие ему придётся заплатить - и он заплатил сполна и немедленно. Тычки и оплеухи разъярённых надсмотрщиков в счёт не пошли. Вытянутые кверху руки Кея всё тот же Гомер, злорадно скалясь, сноровисто прикрутил к гладко ошкуренному столбу. Кей тяжело дышал, не успев ещё опомниться от схватки, когда на его голую спину со свистом обрушился первый удар тяжёлого кнута.

Первый из тридцати девяти, о чём громогласно объявил надсмотрщик.

Тридцать девять - библейское число.

Кей матерился, пока не охрип, и лишь тогда - на двадцатом по счёту ударе - замолк, стиснув зубы и только дёргаясь всем телом, когда кнут снова и снова беспощадно вспарывал ему спину. О пощаде и думать не приходилось - Кей слишком хорошо успел насолить этим мудилам, чем и гордился. Струйки крови ползли по его бокам, и ему казалось, что сквозь свист кнута и сопение надсмотрщика он слышит тихий плач Доротеи.

Наконец удары прекратились, и Кей бессильно обвис на собственных руках, балансируя между препоганейшей явью и благословенным забытьем. Отвязывать его никто не торопился. Надсмотрщики что-то лаяли - видать, разгоняя толпу. Чему Кей механически удивлялся - так это тому, что до сих пор не вырубился, всё-таки оказавшись крепче, чем сам ожидал.

Минуты тянулись как долбаные часы. Перед зажмуренными глазами Кея расплывались, будто капли бензина в луже, разноцветные круги, ноги слабели, отказываясь поддерживать натянутое струной тело, а милосердный обморок всё не приходил.

Зато пришла мисс Лора Хендерсон, ептыть её через забор.

- Отвяжите его, - прозвучал её мелодичный голос, просто как труба ангела Господня, а козлина Гомер негодующе тявкнул в ответ:

- Но, мисс Лора, он же отказался работать! Надо, чтобы другим черномазым было неповадно...

- Вы, кажется, оспариваете моё приказание, Гомер? - мягкий голос мисс Лоры враз оледенел, и спустя ещё несколько минут, длинных, как сама вечность, Кей почувствовал, что сползает вниз по скользкому столбу, но сознания не потерял. Так и остался стоять на коленях, прижавшись щекой к дереву и бессильно уронив освободившиеся от пут руки, едва не вывернувшиеся из суставов.