Олеся Луконина - Попаданец (СИ)

Growing up as an inner city brotha

where every other had a pops and a motha

I was tha product of a heated lover

Nobody knew how deep it screwed me

and since my pops never knew me

my family didn't know what ta do with me

was I somebody they despise

curious look in they eyes

as if they wonder if i'm dead or alive

poor momma can't control me

quit tryin' ta save my soul, I wanna roll with my homies

a ticken timebomb

* * *

Кей Фирс Дог, неполных девятнадцати лет от роду, вмазался и отъехал очень далеко от родной берлоги на Элтон-авеню в Южном Бронксе.

И очень надолго.

Но он же не знал, что всё так паскудно получится!

Бабку надо было слушать, вот что. Чёрная карга вечно пилила Кея за то, что он, мол, связался с какими-то подонками и в прошлом году забросил школу, не закончив выпускной класс. Но оладушки она жарила зашибенские. И при ней Кей хоть как-то держался: нюхал втихаря и травкой баловался, но не ширялся. А бабка вдруг взяла и померла. Старушенции-подружайки, такие же дряхлые, как она, помогли Кею её похоронить, даже поминальное собрание устроили в той методистской церкви, куда бабка ходила каждое воскресенье... так вот, когда вся эта возня закончилась, Кей пошёл вразнос.

Гулянки, тёлки, трава, спиртяга рекой, Тупак гонял свои телеги во всю мощь колонок с сабвуфами, выставленных в окно, чтоб во всём квартале было слышно. И вот однажды белый порох - не самой высшей пробы, но и не шибко отстойный - поплыл у него по вене, взорвавшись в мозгу так, что Кей враз улетел.

Когда он с усилием разлепил припухшие веки, перед ним всё покачивалось, словно он плыл на пароме до Статен-Айленда, а во рту будто кошки насрали. Он пошарил вокруг себя в поисках шоколадной цыпочки, как-бишь-её-там, что гулеванила с ним всю неделю после бабкиных похорон.

Миранда. Вот как её звали. Миранда.

Девки вообще липли к Кею, потому как он был крепким, весёлым и щедрым на бабло и утехи. Вот и Миранда эта пристала к нему так, что не отдерёшь. Но вместо её упругого бедра Кей нащупал рядом с собой чьи-то обтянутые тряпьём кости и рывком вскинул голову, уже не заботясь о том, что она кружится и болит, подлюга.

Он находился уже не в своей берлоге на Элтон-авеню, пусть обшарпанной и загаженной, но с теликом во всю стену и видом из окна на автостоянку с рекламными щитами, заляпанными граффити. Он лежал, опираясь на локти, в каком-то сарае, на груде вонючих лохмотьев, голый, как праотец наш Адам. Собственно, он и отрубился-то голышом, потому что его хер старательно и безуспешно атаковала Миранда, пытаясь раскрутить на трах. Но белый порох к тому времени уже уронил Кею всё, что могло бы встать.

В щели между досками проникал лунный свет, позволявший увидеть, что сарай битком набит народом, спящим вповалку на полу. Кто-то бормотал во сне, кто-то глухо стонал и вскрикивал, кто-то храпел, кто-то - Кей обалдело повернулся - глубоким негромким голосом выводил монотонную мелодию колыбельной. Молодая девка с каким-то тюрбаном на голове прижимала к груди завёрнутого в одеяло ребёнка и заунывно напевала, раскачиваясь из стороны в сторону. Она, очевидно, поймала на себе изумлённый взгляд Кея и вскинула голову - блеснули белки огромных глаз.

- Что за херня?! - выдохнул Кей и медленно, морщась, сел. Придержал рукой явно съехавшую крышу и под взглядом чёрной девчонки с дитём торопливо прикрылся лохмотьями, на которых валялся.

Тощий чувак, похрапывавший рядом с ним, тоже зашевелился и сел. Он и вправду выглядел, как скелетина, обтянутая тёмной кожей. Его всклокоченные волосы торчали курчавой шапкой надо лбом. Пацан пацаном, гораздо младше Кея, и тоже почти голый.

Кей откашлялся и выдавил, облизнув сухие, как наждачка, губы:

- Я спросил, что за херня тут творится, браток? Это мы где вообще, а?

Парень молчал и таращился на него глазами-плошками - в точности как та цыпа с дитём в углу.

- Ты что, кореш, глухой? - раздражённо бросил Кей, и тогда тот разлепил пухлые губы и разразился потоком слов, две трети из которых были Кею непонятны. Да какое там две трети - девять десятых!

Кей махнул рукой на этого недоумка и кое-как поднялся сперва на карачки, а потом на подгибавшиеся, трясущиеся ноги. Ещё раз осмотрелся и длинно присвистнул. Вся орава, храпевшая на полу, набилась в сарай от стены до стены, как сардины в банку.

- Мать твою... - выдохнул Кей, машинально оборачивая вокруг бёдер обрывок одеяла. Почесал одну босую ногу об другую - блохи тут прыгали, что ли? - и собрался было направиться к двери, смутно вырисовывавшейся в углу сарая. Но тут тощий пацан цепко ухватил его за руку своей горячей лапкой. И опять что-то застрекотал, вращая глазищами.