Виктор Тюрин - Цепной пес самодержавия (СИ)

Он уже собирался домой, как вдруг в его кабинете раздался неожиданный звонок: его срочно хотели видеть в кабине генерал-майора Мартынова. Силы хватило, чтобы ответить адъютанту: — Буду!, — и положить трубку. Страх, который он держал на поводке, вырвался наружу. Его сейчас арестуют! Подстегнутый страхом инстинкт самосохранения заорал во все горло: — Бежать! Надо бежать!

С большим трудом подполковнику удалось взять себя в руки. Посмотрел на часы, а затем стал приводить себя в порядок. Он был готов к самому худшему исходу, но оказалось, что дело, по которому его вызвали, касается ареста ротмистра Неволяева, его подчиненного. Его подозревают в заговоре и покушении на императора. До подполковника уже дошла информация об аресте Арона, но при этом он надеялся, что они с ротмистром останутся в стороне, но видимо что-то следователи нашли, раз сумели соединить Неволяева с группой боевиков Арона. Выходя из кабинета генерала, он не сомневался, что следующим возьмут его, после того, как расколют ротмистра. Что делать?! Бежать прямо сейчас?! Мерзлякин растерялся и просто не знал, что ему делать. Добравшись до кабинета, он вытянул полный стакан водки и спустя какое-то время начал себя успокаивать.

"Что они могут мне предъявить? Да ничего! Никаких бумаг связывающих меня с Ароном нет. Бурлак — покойник. Показания Неволяева? Так он оговорить меня решил, шельма! Буду стоять на своем — ничего мне не будет!, — но его уверенность, как новогодняя петарда, вспыхнула и сразу пропала. Вернулся страх. Дело близилось к развязке, и подполковник не мог этого не видеть. — Если заподозрят, то при желании быстро выбьют из меня признание. Господи! Зачем я только связался с этими заговорщиками?! Все жадность проклятая!".

Домой он ехал, несмотря на влитый в себя второй стакан водки, совершенно упавший духом. Пальцы с силой сжимали рубчатую рукоять нагана.

"Завтра меня арестуют. Господи, помоги мне! Все эти клятые деньги на храмы пущу, только заслони меня, Господи, от врагов моих!".

Пролетка вынырнула из-за угла дома и остановилась у ворот. Увидев его, городовой взял под козырек. Жандарм, расплатившись с извозчиком, как-то неуверенно ступил на тротуар. Быстро оглядевшись по сторонам, сразу приметил на противоположной стороне улицы идущую парочку, студента в зеленоватой шинели путей сообщения с громко хихикающей девицей. С противоположной стороны, приближаясь к нему, торопливо шел невысокий, плотный господин в черной шляпе и таком же пальто. Мерзлякину не понравилось выражение его лица — злое и напряженное.

"Агент? Не по мою ли душу?" — и рука подполковника сама по себе нырнула в карман за оружием.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие!, — неожиданно рявкнул городовой, очевидно считая, что тот полез в карман за вознаграждением.

Жандарм вздрогнул и невольно повернулся к нему, а уже в следующее мгновение, как гром среди ясного неба, ударил выстрел, за ним другой. Мерзлякин только начал разворачиваться на звуки, как краем глаза увидел, что городовой, схватившись за грудь, захрипел и стал валиться на землю. Обуявший его страх, толкнул подполковника в спину, и он, вжав голову в плечи и совсем забыв про револьвер, со всех ног кинулся к дому. Следом ударил третий выстрел. Ему даже показалась, что пуля просвистела рядом с головой. Вдруг дико закричал дворник. Его крик словно толкнул в спину Мерзлякина, ускоряя его бег. Он ничего не соображал, так как страх съел его заживо, превратив в загнанное животное, которое сейчас инстинктивно стремилось укрыться в своей норе. Вбежав в дом, он с трудом, трясущимися руками, открыл дверь съемной квартиры, затем захлопнув ее, щелкнул замком и засовом, после чего замер у двери, прислушиваясь. Прошла одна томительная минута, затем другая…

"Жив! Живой! Господи! Я жив!".

Затем, словно очнувшись, он сразу кинулся к телефону, но тот не работал. Новая волна страха обволокла его сердце, превратив его в липкий и холодный трясущийся комок. Жандарм, закрыв на ключ дверь кабинета, отодвинул кресло к стене так, чтобы можно было следить за окном и дверью, уселся с револьвером в руке. Около часа, сжигаемый страхом, он ожидал появления убийц. Даже когда появилась полиция и на улице собралась любопытная толпа, он все медлил, спрашивал, уточнял через дверь у полицейских, боясь покинуть безопасное место. По дороге в жандармское управление его неожиданно начало трясти. Кружилась голова, в висках стучали маленькие, надоедливые молоточки. По прибытии увидев, в каком он состоянии, ему сначала пригласили врача, а тот уже дал ему пару порошков, после чего посоветовал дать ему время для отдыха. Вернувшись снова в свой кабинет, и почувствовал себя в относительной безопасности, он сумел справиться со страхом и начал думать.