Михаил Дорохов - S-T-I-K-S. Дорога в рай

У мужика подкосились ноги. Он сел на пятую точку и захрипел, заваливаясь набок. Максим сделал шаг навстречу и, прицелившись в подставленный висок, всадил в него заряд дроби. Этому явно хватит – хромой засучил ногами абсолютно так же, как и дальнобойщик. Но верхняя часть туловища резко обмякла. Это у них было прямо семейное какое-то.

Однако Иверневу некогда было осматривать труп. Он тут же отпрыгнул за терминал, потому как атлетка уже встала и попыталась пробежаться вокруг стойки с заправочными пистолетами. Её единственный чудом уцелевший глаз бешено вращался на развороченном лице, наблюдая за Максимом. Губы порвало напрочь, по шее струились алые реки. А вот лоб пострадал на удивление слабо. Максим поймал себя на том, что снова зацепился взглядом за ороговевшие пластины, которые кое-где просто покорябало дробью. У неё что, местами кожа бронированная, что ли?

Дамочка попыталась сделать несколько быстрых шагов, но её занесло на повороте вокруг терминала. Похоже, дробь, выбившая глаз, проникла в черепную коробку и зацепила там что-то, повлияв на координацию зомбачки. Поняв, что гоняться вокруг терминала за жертвой бессмысленно, атлетка рванула между автоматом и тумбой, стараясь быстро проскользнуть между ними.

Вестибулярный аппарат снова подвёл нападавшую, и её повело. Урчащее чудовище споткнулось о бордюр и начало падать. Оно попыталось сделать рывок, чтобы дотянуться ногтями до Ивернева и проскочить между железяками.

Максим отскочил и вовремя остановился в желании нажать на спуск. Атлетка упала, зажатая между тумбой и автоматом, и тут же постаралась подняться и подтянуть себя на руках. Максим уже опустил дробовик, наставив ствол на лоб зомбачки – по-другому её уже нельзя было назвать.

Перед выстрелом чудовище поняло, что его деньки сочтены, и оскалилось в бессильной злобе, пристально глядя Иверневу прямо в глаза. Тот нажал на спуск. Дробовик выплюнул заряд картечи в лицо нападавшей: получите и распишитесь. Атлетка обмякла и в неловкой позе завалилась между тумбами терминала и заправщика, словно оплывая вниз по бордюру.

Для верности Максим выстрелил ещё раз, уже в затылок. Дробь разорвала немаленькую шишку на затылке девушки, которая раскрылась, словно дольки какого-то белого неприглядного и высушенного фрукта. После этого дамочка вдруг резко затихла и перестала двигаться. Лишь снова задрожали ноги, и после тело обмякло совсем, в точности как у дальнобойщика и бегуна. Только у первого шишка на затылке была меньше. Странно, вон и у мужика-бегуна тоже такая же позади наблюдалась.

Ивернев осмотрелся вокруг – нет ли где на горизонте ещё желающих разорвать его голыми руками. Ну как голыми – очень даже острые когти были у мадам. Жёлтые, твёрдые и все в сколах. Видно, ими приходилось много работать.

Он присел над убитой, досылая патроны в камору, и пригляделся к разорванной шишке. Внутри виднелась какая-то труха омерзительного вида и несколько круглых шариков. Гадость редкостная. Максим аж скривился. Встал, ещё раз обвёл глазами вокруг, сжимая дробовик, и торопливо пошёл к микроавтобусу. Пора было отсюда убираться. Только зря время потратил, когда дальнобойщика с фурой отгонял. Эти явно уже были не люди, и он не похоронное агентство, чтобы разбираться ещё и с этими трупами. Теперь каждый сам за себя. Правда, у него так не получится – детей бросить он не сможет.

Максим залез на водительское сидение «Газели» и завёл двигатель, снова задумавшись.

Уже час у них отсутствовала связь. Вокруг творился сущий ад. Люди теряли человеческий облик и превращались под воздействием какой-то гадости в агрессивных, неуправляемых и устойчивых к боли уродов.

За последние минут двадцать он чуть дважды не помер и почти подверг детей смертельной опасности, пытаясь разыграть из себя спасителя всех и вся. Убил каннибала. Связал другого и оставил на пустой заправке. Убил ещё двоих нелюдей, по виду больше напоминавших зомби, чем заработал себе, наверное, на пожизненное, если вся эта канитель всплывёт, и он не докажет, что убитые превратились в хищных зверей. Они же вообще безоружные были.

Он разжился слабым дробовиком и несколькими десятками патронов, половина из которых этим инфицированным – как слону дробина, да к тому же уже потрачены. Нога оказалась искусана до боли, и он до сих пор не знал, не заражён ли теперь сам. Вывод был только один – следовало двигаться туда, где возможно найти укрытие и адекватных не изменившихся люди. Неизвестно, каков процент переродившихся, но в городе их точно должно быть больше. Так что в центр города соваться не стоило – он не знал, что там сейчас происходит.