Роман Волков - Ты, я и апокалипсис

Добравшись до монорельса, девушки достали свои личные карты, пройдя через пропускной пункт и стали ждать монорельс. Он ходил не так часто, как хотелось бы. Сегодня, как ей объяснила Дейзи, им нужно прибыть за посылками, а затем в одно из небольших поселений по пути.

В таких вот поселениях за пределами городских пунктов жизнь была еще более серой и небезопасной чем в Бей-41. Там не ходили патрули свободной полиции и зачастую царило беззаконие. Даже отдел расследований занимался делами убийств и грабежей в таких районах в самую последнюю очередь, если занимался вообще. Но Саре и Дейзи было не привыкать посещать такие скопления лачужек, где люди жили так бедно, что им казалось, что они, со своими жалкими несколькими купюрами в карманах – богачи.

Прибывший монорельс обдал их потоком воздуха и девушки вошли внутрь, сев напротив какого-то старика, считавшего в руке потертые железные монетки. Такими в Бей-41 даже не пользовались. Даже бумажные деньги были достаточно обесценены, чтобы ими дорожить, а то как старик пересчитывал каждый цент вызывало к нему огромную жалость.

Брэд как-то сказал Саре, что нельзя считать бедных людей хуже себя. Если человек не может найти денег на пропитание и кров, это еще на значит, что его можно презирать. Однако это шло поперек мнения Сэм, племянницы Брэда, которая всегда считала, что будь у нее много денег, она давно бы уехала из Джорджии куда-то в другую часть Америки, обойдя КПП и аванпосты с помощью платы каким-нибудь контрабандистам.

Сара уже так давно не видела Сэм, что даже начала забывать, как она выглядит. Бойкая, но скрытная девчонка, она всегда хотела быть впереди всех, а когда не получалось, жутко психовала и срывалась на Брэде или ней самой. Брэд каждое лето оставлял Саманту жить у них в Бей-41, потому что мать не могла в одиночку позаботиться и уследить за этой девочкой-бомбой. Она была старше Сары на четыре года, но считала, что годиться ей в матери и поучала ее при каждом удобном моменте. А ведь они даже не были родными сестрами!

Брэд Кессиди воспитывал Сару еще с пеленок. Он не любил говорить о ее отце или матери. Это была для него больная тема еще с времен восстания в Мейконе. По тем обрывкам информации что у нее имелись, отец был одним из повстанцев, которые подняли оружие против Демократической Партии Джорджии двадцать с лишним лет назад, примерно, когда президент Паттерсон выдвинулся на третий срок, как многие считали, вопреки американскому праву и конституции. Как говорил Брэд, их восстание подавили быстро и нещадно, не жалея свинца. Мейкон на голографических записях тех времен напоминал место действия какого-то паршивого фильма об апокалипсисе. Десятки, сотни зданий, уничтоженным взрывами плазменных бомб и тела военных и гражданских, лежащих посреди руин. Жуткая картина, ничего не скажешь.

От этих раздумий и воспоминаний, Сара и не заметила, как ее глаза слиплись, и она уже легонько сопела, упершись головой в плечо Дейзи, которая старалась не шевелиться, чтобы не потревожить подругу, чей сон уже нарушила сегодня утром. Легкая мелодия струилась из наушников, заполняя пространство вокруг. Сара приоткрыла глаза, смотря в окно за плечо старика, сидевшего перед ними.

При свете дня старая автомобильная свалка уже не внушала ужаса или трепета. Ржавые каркасы и битые фары машин не вызывали никаких эмоций, возможно, потому что Саре было так плевать на все, кроме сна.

Километры пролетели, как пули и вот они уже неспешно выходили на станции почтового терминала. По пути монорельса было много станций, но какому-то гениальному мэтру логистики пришло в голову построить почтовую станцию в небольшом поселении недалеко от города, а не в самом Бей-41. Как говорили работники, это связанно с тем, что доставки нужно проверять отдельным группам полицейских, которые базировались у аванпоста в этом районе.

Сара и Дейзи вышли к почтовой станции, где уже столпились несколько других курьеров, группками обсуждающие какие-то свои вещи. В целом их было тут не больше дюжины.

Дождавшись, когда на табло загорится надпись «Бей-41», они с Дейзи подошли, обратившись к старику Пайнсу, заведующему почтовым отделением. Дряхлый мужичок лет шестидесяти, он обладал самыми большими и густыми усами, что доводилось видеть Саре. Лысину он скрывал под своей почтальонской шляпой и всегда старался выглядеть бодрым и неустанным, чтобы вдохновлять подчиненных. Он вывез со склада несколько коробок, еще раз глянув на список и пометив, что выгрузил их на своем планшете.