Роберт Вегнер - Сказания Меекханского пограничья. Небо цвета стали

Где-то сбоку их гигантского формирования тарахтели колесницы – не более чем бокал вина в завершении прекрасного пира. Этого он и ждал: нечто, что сломит рутину предвиденных действий на поле битвы, что превратит ее в быстрый, наполненный утонченностью поединок, словно танец двух вооруженных саблями воинов в Кругу Молодых. Йавенир чувствовал себя почти как шестьдесят лет тому назад, когда во главе отряда в тысячу всадников побеждал отряды в три-четыре раза бо́льшие. Уже искал взглядом слабые точки в строю врага – шириной в четверть мили и потому слабого для фронтальной атаки. Фланги предохраняли фургоны, толкаемые людьми, но если забросить на них арканы и вырвать из строя, внутренности вражеской армии отворятся для атаки Наездников Бури, словно разбитый улей перед нападением голодных шершней. Колесницы на правом крыле будут задержаны конными лучниками, что как раз готовились к бою. Воины Дару Кредо сумеют добыть еще больше славы.

Сахрендеи до этого времени стояли спокойно, верданно явственно шли на войско Йавенира. Хорошо. Он послал уже гонцов к армии Аманева, чтобы, едва лишь появится дыра между рядами вражеской армии и опустевшим лагерем, он въехал в нее и атаковал Фургонщиков с тыла.

А командующему верданно за эту показушно-глупую отважную атаку он даст чего тот и жаждет. Йавенир оценивал его силы в двадцать, может, в двадцать две тысячи людей, из которых наверняка половину составляли женщины. Это будет короткая битва, прекрасная прелюдия к победной войне. Крылья Наездников Бури уже стояли в готовности.

Поле между двумя армиями было в меру ровным, два круга сожженных меньших лагерей не будут преградой для всадников. Жереберы продолжали направлять чары, один из них как раз остановился в нескольких сотнях ярдов перед Фургонщиками и, сжигая конский дух, зачерпнул Силу. Трава вокруг него начала морщиться от жары, но внезапно из земли выскочили ледяные ленты, что, разрастаясь спиралью, окружили шамана и сомкнулись над ним прозрачной клеткой. Освобожденным чарам пришлось быть в замкнутом пространстве, жара столкнулась со льдом, растопила его в слабейшем месте и вырвалась вверх, создав в несколько мгновений странный гейзер, соединение пара и льда. Наконец все это распалось, не выдержав внутреннего давления, кусочки льда разлетелись во все стороны, открыв всадника и коня, сваренных живьем.

Старец кисло ухмыльнулся. Чары он ценил как средство достижения цели и одновременно презирал их за бездушную жестокость. Так или иначе, но после целой ночи атак колдуны Фургонщиков должны быть измучены, хотя, как видно, еще могут кусать в ответ. Он решил не рисковать потерей новых шаманов, тем более что, когда дойдет до сражения лицом к лицу, использовать чары – уже бессмысленно. А воины всегда более ценили битвы, выигранные сталью, а не Силой.

– Отвести жереберов, пусть сосредоточатся на защите от колдунов Фургонщиков, – приказал он, а гонец понесся на поле.

Верданно сдвинулись: спокойно и ровно.

Прекрасно, пусть начнется танец.

Его невольница все еще не возвращалась. Получается, она была немного права с тем своим узлом: за час все изменилось, но наказание за то, что оттягивает возвращение, ее не минует.

Только – уже после битвы.

Вот – темнота и тишина. Вот – чувство покоя. Вот – тело, что лежит рядом, и ладонь, вооруженная когтями, гладит ее по лицу. Боли нет. И следа. Есть образы, мелькающие под веками.

Атака Молний выглядела впечатляюще. Ехали они неудержимой волною железа и стали, флажки трепетали, прекрасные кони были укрыты кожаной бронею. И хотя в первую атаку пошли не более тысячи всадников, дрожь земли долетала до самого лагеря сахрендеев.

На правом фланге верданно легкая конница уже гнала в сторону колесниц, била из луков, поворачивала и снова атаковала, похоже, пытаясь спровоцировать их к нападению. Колесницы защищали бок марширующей колонны, но даже тот, для кого кавалерийская битва была новостью, понимал, что если дать оттянуть себя от главных сил, то в миг они окажутся окружены и перебиты. Пока же их экипажи отвечали ровными залпами и держали позицию. Пыль вставала все выше, но постоянные порывы ветра сгоняли ее с поля боя.

Кеннет стоял на краю лагеря и смотрел. Похоже, командир кочевников отказался от попыток расстрелять неторопливо марширующий четырехугольник. Правда, на флангах неистовствовали конные лучники, но главный удар пришелся на центр. И – ради Морозного Поцелуя Андайи – ведь это было настолько очевидным! Растянутый на несколько сотен ярдов, ровный, словно имперская дорога, фронт состоял лишь из одного ряда щитоносцев. За ними, на расстоянии как минимум сотни шагов, двигалась плотно сбитая масса пеших, едва удерживающая видимость строя. Когда Молнии разорвут первую линию и ударят в толпу, случится величайшая резня, какую видела эта возвышенность.