— Вот как? Поздравляю… Насколько я понял, первыми меня обнаружили все-таки люди Большого Лю. Очень скоро информация стала известна тебе — ладно, твоему шефу — через «крота» в его команде…
— И ты еще называешь себя ослом? — весело осведомился Джанни.
— Саргассово болото прекрасно лечит зазнайство… Между прочим, тебе сказали чистую правду: как вычислитель я теперь ни на что не годен.
— Да что ты говоришь? Я прямо потрясен.
— Говорю правду. Меня рвали звери… и я их рвал. Может, адреналиновый шторм виноват, может, кровопотеря. Словом, у меня профессиональная непригодность, Прай тебе спасибо не скажет…
— Допустим. И что же мне с тобой делать?
— Тебе решать. По-моему, лучше всего высадить меня где-нибудь на болоте, а еще лучше на острове. Последнее будет честнее: все-таки до Счастливых островов я дошел.
Джанни расхохотался.
— В дурачка решил со мной сыграть? Высадить — чтобы тебя опять подобрал тот хитромордый? Тогда уж лучше выбросить тебя с трех тысяч метров, чтобы не достался никому. Нравится тебе такая перспектива?
— Мне все равно.
— Правда?
Джанни только мигнул — и грубые руки подняли Эрвина на ноги. Щелкнул замок на цепи. Флаер снизил скорость, а бронедверца отъехала вбок. Те же руки, схватив Эрвина за шиворот, наполовину высунули его из чрева флаера.
Холодный ветер ударил в лицо. Эрвин отвернулся, чтобы не задохнуться. Внизу в разрывах облаков проплывало Саргассово болото — буро-зеленое, однообразное, — и не видно было, что оно проплывает, казалось, стоит на месте. Иди, беги, лети, что хочешь делай — а не вырвешься из болота. Оно везде и навсегда. Ты думал, что спасся от него, достигнув Счастливых островов? Ты ошибся.
И дальше будет то же болото, будет при любом раскладе. Допустим, Прай проявит несвойственное ему великодушие, допустим даже, что способность быстро производить в уме сложные вычисления лишь затаилась на время и вернется, — что тогда? Работать на Прая, как работал на Сукхадарьяна? И то и другое — болото…
Плюс фактор в виде Джанни Риццо. Этот опасен, во-первых, потому что не простит сделанное ему добро, а во-вторых, потому что считает Эрвина Канна опасным. И Джанни, конечно, будет не одинок в намерении помешать возвращению в колоду уже битой, казалось бы, карты.
Есть еще более веселый вариант: убедившись в бесполезности Эрвина, Прай уничтожит его и без стараний Риццо. Зная характер нынешнего президента и то, что приговор не отменен, можно предположить, что Прай не прикажет шлепнуть ненужного человека по-тихому, а вновь посадит его в тюремный автобус с очередной партией осужденных к «вышке» и предложит прогуляться к Счастливым островам еще раз…
Только не это, подумал Эрвин. Второй раз я не выдержу.
Он успел подмерзнуть, прежде чем его втащили обратно и вернули в первоначальное положение. Постараться не стучать зубами — только это и оставалось.
— Не говори больше, что тебе все равно, — душевно посоветовал Джанни.
— Не буду, — отозвался Эрвин.
— Так-то лучше. И не говори, что разучился считать.
— Но это правда.
— Повторить урок?
— Не стоит. — Эрвин поежился. — Там холодно, но не страшно. Там только холодно.
— Не веришь, что я избавлюсь от тебя? — прищурился Джанни.
— Ты уже сделал бы это, если бы имел возможность. Теперь — затруднительно. Вон сколько свидетелей. Прай тебе не простит.
— Правильно не веришь. Хотя зачем тебе верить? Ты знаешь. Ты у нас все знаешь, обо всем подумал, собрал все данные, все рассчитал, все нити опять будут у тебя, если не сглупишь… Но ты не сглупишь. Слушай, как бы сделать, чтобы ты поскользнулся прямо в кабинете президента и свернул себе шею?
— Тебе виднее, как остаться ни при чем.
Разговор, вначале тягостный, начал забавлять Эрвина. Риццо боялся его, и боялся всерьез. А что если принять условия игры, изобразить перед Праем раскаяние, ему понравится, и выказать желание работать? Можно какое-то время водить за нос и Прая, и Риццо, и вообще всех… Не очень долгое время, но его, по идее, хватит, чтобы получить свободу передвижения…
И что потом?
Скрыться. Убраться как можно дальше и залечь на дно. Нет других вариантов.
— А помнишь Новую Бенгалию? — спросил Джанни. — Нашу с тобой болтовню в «Зеленой сколопендре» помнишь, а? Мы ведь друзьями были…
— Кем-кем? Я что-то плохо слышу.
— Ладно — приятелями. Друзей-то у тебя никогда не было. Но ты тогда дал мне хорошую мысль насчет Хляби, а у меня хватило ума отнестись к идее всерьез. Видишь — преуспеваю.
Читать дальше