Валерий Старский - S-T-I-K-S. Змей

— Есть. — Ответил лейтенант и выстрелил навскидку, без всякой подготовки. — Боже мой, и попал.

— Разрешите идти?

— Идите.

Надо было видеть, как корежило в улыбках натовских засранцев. А ящик тогда они все же выставили, хоть это по-честному…

А теперь, вот, личное дело: «Войнов Михаил Валентинович. Эх, Михаил. Не повезло тебе Миша».

— Добро, утверждаю, — хлопнул рукой по папке «Виктор Викторович».

Когда Адмирал отбыл, Батя присев, перевел дух:

— Получилось.

Красногорск «3ЦВКГ им. А.А. Вишневского» Минобороны России.

Тихая, ясная ночь, про такую обычно говорят звездная. Длинный переход между корпусами, у огромного панорамного окна с видом на заснеженные деревья и ночное небо одиноко притулилась инвалидная коляска, в ней мужчина лет тридцати. Лицо волевое, даже скорей суровое, с легкой щетиной, его можно было бы назвать привлекательным или даже красивым, если бы не характерная больничная бледность и неутешительное клеймо параплегии [1] Паралич обеих конечностей. .

Когда маешься несколько лет по госпиталям, рано или поздно приходит время подводить итог, а он, этот итог, был, мягко говоря не утешительный. Все, что ниже двенадцатого ребра уже не при делах, окончательно и бесповоротно, и даже в высшей инстанции обжалованию не подлежит.

Пять лет, целых пять лет он терпел, не давая себе слабины. Меж операций и реабилитаций, Оружейник, со свойственным спецназовцу неистовством, до рвотных позывов тренировал, истязал и истязал, то, что двигалось и жило еще в его теле. Так или иначе, его неистовое желание встать на ноги ни к чему не привило, разве что он научился самостоятельно испражняться и еще кое каким другим суровым хитростям спинальников.

Врачи очень хвалили и утверждали, что он уникум — за столь короткий срок столько всего достиг. Хотя Миху эта похвала не очень-то бодрила, она скорей даже злила.

Жизнь же, за этими многострадальными стенами шла, бежала своим чередом. Теплые ливни сменялись хладными белыми мухами и по кругу, и по кругу. Вначале, перестала в его палате появляться жена, следом, по очереди реальная жизнь, будто кислотой вытравила друзей и знакомых, а потом и знакомых-знакомых, а родственников у Михаила и вовсе не было, какие родичи могут быть у Ораниенбаумской сироты. А в один из дней и телефон предал, умолк и похоже навсегда, будто ему безвозвратно его электронный язык вырезали. Тот, кого когда-то называли Оружейником ни кого не осуждал у всех своя жизнь, и для того чтобы выжить нужно движение, обездвиженные, первыми сходят с дистанции благополучия, он же теперь тормоз, и на фиг никому не нужен в таком-то стремительном мире. Колясочник провел пальцами по влажному стеклу и тихо сказал:

— Битва проиграна, что ж, нужно дернуть за это, жаль из гостей только звезды, — ладонь война прижалась к стеклу, где мерцали мириады звезд.

— Сколько же я не пробовал серьезный алкоголь? — столько не живут, — заключил Михаил.

Сидящий в коляске вынул из-за пазухи граненый, как же без него, ритуал как-никак и два флакона с медицинским спиртом, подгон от белых ангелов. Девчонок сестричек он всегда защищал, даже теперь. К сожалению похотливых имбецилов, считавших себя в праве по любому поводу, всегда и везде предлагать свои поношенные причиндалы, как какое-то благо, всегда в достатке. Его еще уважали и старались не идти супротив отмороженного спецназовца, на лице которого, нет-нет да и проявлялась, в моменты раздражения, маска бешеного, не сломленного берсерка. Настоящий хищник, даже с перебитым позвоночником остается опасным.

Михаил открыл, вылил огненное пойло в граненный. Полюбовался жидкостью в стакане. Сделал несколько подготовительных вдохов-выдохов. Задержал дыхание на половине выдоха, выпил, затем медленно вдохнул носом, выдохнул, еще немного подышал ноздрями, пока не перестало жечь в пищеводе.

— Хорошо-то как. Расслабило и успокоило знатно.

Оружейник долго смотрел на звезды, а звезды смотрели на него. Почему-то он больше всего с детства любил смотреть на Большую и Малую медведицы, нравились они ему и все тут, опять же кто в России не любит медведей — символ как-никак.

— Привет, Медведи, куда идете?

— Домой, — ответили медведи, — и тебе пора, — и продолжили свой извечный путь.

— Верно, похоже, и мне пора. Светало. Миха вынул длинный железный штырь, лично заточенный втихаря о кафель, и хотел было вогнать успокоитель в грудину, как оглушительно заголосил телефон.