Михаил Француз - На пороге мира

— А вас кошмары по ночам не мучают?

— Нет, — улыбнулась Гонцова. — Мужское плечо под головой — хорошее лекарство от кошмаров. Когда он рядом, кошмары мне не снятся.

— Все же убийство, совершенное у вас на глазах — тяжелая нагрузка для психики, — настояла на своем полковник. — Тем более массовое убийство. Тем более жестокое, кровавое, массовое убийство.

— Я не заглядывала в казарму, — серьезно сказала Гонцова. И эта серьезность на ее юном лице смотрелась несколько потешно. — Лёня сказал мне не делать этого. Княгиня заглянула. И Иван не удержался. А я своему другу поверила и не стала.

— Понятно, — пришла к каким-то своим выводам Угрюмова. — Получается, вы все произошедшее воспринимаете просто как игру?

— Нет, — ответила Гонцова. — Я-то как раз воспринимаю все вполне серьезно. Понимаю, что наша страна побывала на грани серьезнейшего политического кризиса: гибель Наследника — совсем не шутка. Но, согласитесь, трудно продолжать воспринимать окружающее адекватно находясь за спиной личного Супермена. Воспринимать нереальные, невозможные вещи, как реальность и сохранять при этом критичность мышления крайне трудно.

— Тяжело с этим не согласиться, — отозвалась Угрюмова. — И каковы у вас дальнейшие планы?

— Я подумываю уйти в отставку, — после некоторой паузы ответила Гонцова.

— В отставку? Уверены?

— Я трезво оцениваю свои способности и перспективы, товарищ полковник. Да, я объективно лучшая выпускница Академии этого года по результатам тестов и экзаменов. Но что это мне дает? Только более опасные задания, с большим риском для жизни: мне одной встречи с «Ангелом» в ночной школе за глаза хватило — такого чувства полной беспомощности врагу не пожелаешь. То, что я все же очнулась — всего лишь его прихоть, а не моя или ваша заслуга, — слегка уколола регионального координатора наглая девчонка. Но заслуженно и от того вдвойне неприятно. — А получить больше, чем получила сейчас… Я сирота из детдома. Мне выпал счастливый билет, один на миллиард. Я его ухватила и выиграла. А при игре в казино жизни главное правило — уметь вовремя встать из-за стола.

— Но теперь вы не просто девочка-сирота, — возразила Угрюмова. — Теперь вы — дворянка. Герой Империи. А это совсем другие служебные перспективы. Это руководящие должности, возможный перевод в Центр, карьерный рост…

— Пожалуй, — задумалась девушка. Но не на долго. — Вот только пример Лёньки Отмора перед глазами развеивает любые сомнения. Вызывает зависть и единственное желание: «Хочу так же!» — ослепительно улыбнулась она.

— В каком смысле? Быть суперубийцей?

— Нет, — улыбнулась девушка. — Независимым тунеядцем на государственном содержании. Делать только то, что хочешь. Не выполнять ни чьих приказов. И сейчас у меня появилась такая возможность.

— И что же вы планируете делать, уйдя в отставку? Учтите, что некоторые ограничения связанные с вашей нынешней работой, а конкретно с допуском к секретным сведениям, у вас все равно останутся.

— Конечно, — серьезно кивнула девушка. — Я это прекрасно осознаю. И не собираюсь подставляться под санкции со стороны государства, на чьем обеспечении, я собираюсь жить.

— И все же?

— Я ведь уже поступила в НГУ. Вот и буду учиться там. Высшее образование, даже тунеядцу, не помешает.

— Что ж, — побарабанила пальцами по крышке стола Угрюмова. — Похвальное желание. И когда вы намерены уйти со службы?

— Сейчас, — положила на стол перед полковником бумажный рапорт, извлеченный из пластковой папки, принесенной с собой, она.

— А у вас слова с делом не расходятся, — подивилась Угрюмова. — А ничего, что у вас пятилетний контракт, который вы обязаны отслужить после окончания Академии, как возмещение средств, потраченных на ваше обучение?

— Думаю, резолюция Императора на моем рапорте, решает эту маленькую проблемку, — указала на оную, с личной подписью и гербовой печатью, под основным текстом рапорта девушка.

— Пожалуй, вы правы, — поиграла желваками, а затем вымученно улыбнулась Угрюмова. — Такая резолюция решает любые проблемы…

— Вот видите, как хорошо, что я додумалась сразу ее поставить. Не придется теперь повторно записываться к нему на аудиенцию. Хоть, он, конечно, и говорил, что рад будет видеть в любое время.

— Елена Владимировна, — после внимательного прочтения вышеозначенного рапорта и утверждения его своей подписью и печатью, подняла глаза на Гонцову Угрюмова. — А, если, допустим, ваша помощь понадобится нашей службе… В частном порядке?