Дмитрий Силлов - Закон Стрелка

– Смотрите, чтоб струя газов била назад в открытую дверь, а не в борт вертолета! – заорал Меченый. И, удостоверившись, что казенная часть гранатометов направлена куда надо, крикнул: – Залпом – огонь!

Четыре ракеты, выпущенные одновременно, устремились к кирпичному дому.

– Ложись! – крикнул Следопыт, бросая в серо-пыльную муть за бортом бесполезную пустую трубу и падая на пол. Хотя, что надо делать, было ясно и без него.

Внизу неслабо рвануло, четыре взрыва слились в один. Осколки кирпичей и металла хлестнули по днищу вертолета, влетели в транспортный отсек и ударили в потолок. Рядом с моим лицом простучала дробь кирпичной крошки, кто-то слева от меня застонал.

Но это было еще не всё.

Вскочив на ноги, я увидел, что «веселый призрак» вращает не только остатки разрушенного взрывом дома. Жуткая аномалия раскручивала огненный смерч, порожденный взрывами ракет. Всего за пару мгновений на месте однородного серого вихря взметнулась к небу огненная плеть диаметром со знаменитые градирни Чернобыльской АЭС.

Вертолет развернуло, словно невидимая рука подкорректировала машину, намекая недвусмысленно – выбирайте, люди! Так человеку, стоящему на цыпочках с затянувшейся петлей на шее, изощренные палачи предоставляют выбор – самому спрыгнуть с табуретки или дождаться, пока от напряжения откажут ноги.

Но Меченый решил иначе.

– Призрак, Японец, – закричал он. – На полной скорости – вперед! В центр аномалии!

Это было самоубийство… или спасение. В принципе, говорят, опытные сталевары суют мокрую руку в расплав и выдергивают её невредимой в облаке пара. Все дело в скорости, хотя мне кажется, что это всё-таки брехня…

Сейчас нам предстояло испытать это на собственной шкуре. Я плеснул себе в лицо и на руки из фляги, остатками воды окатил стоящего рядом Клыка и бросился на пол лицом вниз, натянув на затылок ворот куртки и подворачивая под него кисти рук…

Вертолет на мгновение окутало ревущее пламя. У меня в голове пронеслось: «В аду будет уже не так страшно…» А еще я подумал, что еще пара секунд такой прожарки – и начнут взрываться «Мухи» в ящиках, если, конечно, там тоже были они. Но первыми, наверно, все же рванут топливные баки…

Вертолет резко потянуло вверх, к той критической точке, где он должен был превратиться в кучу обломков. Желудок вместе с кишками прижало к полу, словно мы летели к небу в суперскоростном лифте. Но продолжалось все это доли мгновения… Винтокрылая машина застонала, словно живое существо, дернулась судорожно – и вырвалась из огненных объятий чудовищной аномалии.

– Вот черт… получилось… – раздался у меня в ухе удивленный голос Призрака. Он, наверно, и сам не ожидал, что безумный план увенчается успехом.

Я приподнял голову.

– Живы вроде, – сказал Следопыт, проводя бронированной рукой по грудной пластине экзоскелета. – Я уж думал, сейчас сварюсь заживо как рак в панцире.

– Рано радоваться, – произнес Меченый, стряхивая со своего местами дымящегося пыльника обуглившиеся ворсинки. – Под нами Город мертвых.

Мы высунули головы, щурясь от ветра, который немилосердно хлестал по глазам.

Внизу и вправду лежали упорядоченные прямоугольники типовых зданий конца прошлого века, сверху похожие на коробки из-под обуви. При этом мне показалось, что я различаю крохотные фигуры, движущиеся между ними. Некоторые из них стояли на месте, возможно, задрав головы и глядя на нас. Другие двигались, некоторые – с очень большой скоростью, невозможной для обычного человека.

Мне стало интересно, поэтому я снял защитный колпачок с прицела СВД. После чего, направив винтовку вниз и плотно прижав к глазнице резиновый наглазник, попытался рассмотреть, что происходит внизу. Конечно, с биноклем оно было бы сподручней, но кто его знает, что там внизу творится? Вдруг придется пальнуть для острастки.

Как чувствовал…

– На два часа глянь, – раздался в ухе голос Меченого.

Я повел стволом винтовки вправо – и выстрелил раньше того типа, что направил прямо мне в лицо трубу «Стрелы», при помощи которой Волкопёс часом раньше сбил американскую «вертушку», аналогичную нашей.

Тип опрокинулся на спину, белесая струя, вылетев из жерла ПЗРК, понеслась вдаль, прочерчивая над крышами домов идеальную прямую линию. Последнее, что я увидел в окуляре прицела, были кроваво-пустые глазницы стрелка. Причем это была не моя работа – я старался попасть в сердце, да и пуля не делится на боеголовки, чтобы за один выстрел вышибать два глаза.