Василий Сахаров - Ведун

— А вы, как я посмотрю, не нервничаете? — Ко мне подошёл Румянцев.

— Не вижу причин для нервотрёпки, — ответил я.

— Это хорошо. — Учёный посмотрел на меня сверху вниз и спросил: — Вы помните, что должны сделать?

— Да. Шаг вперёд. Посмотрел, каков иной мир, и вышел обратно. Всё просто. Даже учёная обезьяна справится.

— В таком случае начинаем. — Румянцев встал за пульт у стены и, оглядев своих подчинённых, в микрофон скомандовал: — Внимание! Начинаем! Научному и техническому персоналу занять свои места! Делаем всё, как на тренировке!

На мгновение свет в помещении погас и снова загорелся. За стеной заработал генератор, а коробки наверху телепорта загудели так, словно внутри них находились мощные трансформаторы. Миша помог мне встать и, никого не стесняясь (в первую очередь представительниц прекрасной половины человечества из научного персонала), стал меня раздевать. Прошла минута — и вот я совершенно обнажённый стою перед телепортом. Меня снимают видеокамеры, и я чувствую себя примерно так же, как Юра Гагарин перед полётом. Он шагнул в неизвестность, и то же самое должен сделать я. Может, повторить его знаменитое: «Поехали!»? Нет, пожалуй, не стоит.

— Пошёл отсчёт! — вновь прокатился по помещению усиленный динамиками голос Румянцева. — Начинаем на «ноль». Тридцать! Двадцать девять! Двадцать восемь!

Каждая секунда приближала меня к чему-то новому и неизведанному. Я лениво огляделся и улыбнулся. Все вокруг настолько серьёзные и напряжённые, что мне это показалось смешным. Заметив, что одна из женщин в белом халате, худая и бледная русоволосая дама с усталым лицом, задержала на мне свой взгляд, я подмигнул ей. Это вышло само собой, и она, покраснев, смутилась и отвернулась.

— Внимание! — тем временем продолжал Румянцев. — Пять! Четыре! Три! Два! Один! Ноль! Пуск!

В воздухе запахло палёной проводкой. Снова погас и зажёгся свет, а на месте телепорта появился непрозрачный столб из света. Пора! И, не дожидаясь команды руководителя проекта, я начал свой путь в неизвестность.

Шаг. Другой. И третий. Я вошёл в свет. Сделал ещё один шаг и оказался на ровной безжизненной равнине. Нигде ни кустика, ни холмика. Только серая пыль и такие же серые небеса, на которых нет облаков и солнца. Всё сумрачно и безрадостно. В спину бьёт сильнейший ветер. Видимо, сказывалась разница давления в мире людей и на уровне творения. И этот воздушный поток толкнул меня вперёд. Прыжок! Я оказался в нескольких метрах от портала, ловко приземлился и взмахнул руками. Как руками? А вот так. Двумя. Хотя всего пару секунд назад я был одноруким, а мой побитый организм от резкого скачка просто переломился бы пополам.

Взгляд скользнул по худощавому подтянутому телу. Всё на месте. Голова на плечах. Грудь. Руки. Видны рёбра. Исчез лишний жир. И ниже пояса норма. Тело молодое и сильное, без шрамов, которых после многочисленных операций на мне было не меньше сотни. Кожа гладенькая, а с левого плеча испарилась армейская наколка, память о службе в рядах почившей в бозе доблестной и непобедимой Советской армии. Вот так-так, значит, Румянцев оказался прав. Ай да учёный! Ну, молодец! Сейчас вернусь обратно и скажу ему огромное человеческое спасибо.

Поворот. Позади портал, откуда по-прежнему идёт мощный воздушный поток, который приносит шум голосов, и явственней всего я слышу Румянцева:

— Держать напряжение!

В ответ еле слышный вскрик:

— Не можем! Сейчас всё рванет! Эвакуируйте людей!

Какой-то треск и команда руководителя проекта:

— Отключайте генератор!

После этого световая вспышка, и портал исчез. Вокруг серая неласковая равнина (именно так моё сознание воспринимало вид Ретропространства), и на ней голый двадцатипятилетний мужчина, который не знает, что делать. Впрочем, я пришёл в себя достаточно быстро, ибо был вещий сон, а ещё имелось преогромное желание жить. И, простояв на месте исчезнувшего телепорта несколько минут, по крайней мере, мне показалось, что прошло столько времени, я вновь прислушался к своим внутренним ощущениям. Медленно повернулся по кругу и рысцой побежал в том направлении, в котором ощутил какое-то шевеление.

Сколько времени бежал? Не знаю. Может, час, а может, целый год. Куда ни кинь взгляд, всё одно и то же: серая земля и пыль под ногами. Есть и пить не хотелось. В туалет тоже. Усталости нет. Не холодно и не жарко. Спать не хочется. Тело движется вперёд. Подошвы ног слегка взбивают серую взвесь, и ничего не происходит. Бег и шаг. Всё делается по привычке. Снова бегом и опять шагом, а направление определяется чутьём. Тоска и непонимание того, что происходит. Вот два основных чувства, которые меня одолевали сильнее всего. И когда я всерьёз начал размышлять над тем, что сошёл с ума и сейчас нахожусь в бреду, накачан лекарствами и, очень может быть, лежу в психиатрической больнице, кое-что изменилось.